Двое из комитета – они называли себя Внутренним Советом – проводили меня в ярко освещенное подвальное помещение, где три молчаливых человека ловкими руками вложили меня в новенькую куртку из мягкой серой материи – по словам Большого Носа, пуленепробиваемую, с климат-контролем. Меня снабдили двумя пистолетиками, в виде перстня и ручки с зажимом. Один из техников дал мне коробочку, украшенную искусственным жемчугом. Внутри, на слое ваты, лежал кусок пластика размером с рыбью чешуйку.

– Это устройство связи, – сказал он. – Мы укрепим его под вашими волосами за ухом, чтобы скрыть от посторонних глаз. Вы даже не будете его чувствовать.

В комнату вошел розовощекий человек, которого я прежде не видел, что-то прошептал Большому Носу и повернулся ко мне.

– Если вы готовы, мистер Флорин… – сказал он голосом таким же мягким, как последнее желание осужденного, и не стал ждать моего ответа.

Я пошел за ним и у двери оглянулся. Четыре мрачных лица провожали меня взглядами. Платочком никто не махал.

2

Я уже слышал о летнем гнездышке сенатора. Оказалось, это был скромный домик – восемьдесят пять комнат, газоны и сад на территории в пятьдесят акров, – стоявший в предгорье, в шестидесяти километрах к северо-востоку от города. Пилот выбросил меня в зарослях больших хвойных деревьев. Прохладный ночной воздух был наполнен ароматом сосновой смолы, в полукилометре от меня светились окна дома. Следуя инструкциям, я крался среди деревьев, производя шума не больше, чем лось в период случки, и нашел дырку в заборе там, где она и должна была быть, по их словам. В пятидесяти шагах от меня прошел вооруженный человек с собакой на поводке и даже не повернул головы в мою сторону. Когда он ушел, я стал пробираться к дому.

Задняя дверь была скрыта за стеной разросшегося можжевельника. Поворот ключа – и я очутился в небольшой комнатушке, заполненной вонью дезинфектанта. Следующая дверь вела в узкий холл. Справа в фойе горел свет; я направился туда, поднялся по трем пролетам узкой лестницы и очутился в коридоре, стены которого были затянуты серым шелком, что-то смутно мне напоминавшим. Но я не стал думать об этом. Впереди из открытой двери лился рассеянный свет. Я пошел на него в полумраке, вдыхая запахи вощеного дерева, гаванских сигар и старых купюр.

Он стоял у открытого стенного сейфа спиной ко мне и повернулся, когда я вошел. Я сразу узнал его: косматая, белокуро-седая шевелюра, квадратный подбородок с ямочкой, притягивавший голоса женщин, сшитый вручную пиджак на широких плечах. Голубые глаза смотрели так спокойно, словно я был дворецким, которого он вызвал звонком.

– Флорин, – сказал он звучным, но мягким голосом, какого я вовсе не ожидал. – Вы пришли.

Он протянул мне руку: жесткая хватка, аккуратный маникюр и никаких мозолей.

– Что я могу сделать для вас, сенатор? – спросил я.

Он помолчал, прежде чем ответить, словно вспоминал какую-то старую шутку.

– Наверное, они рассказали вам историю о том, что я схожу с ума? О воображаемых заговорщиках, которые хотят меня похитить? – И прежде, чем я придумал ответ, добавил: – Разумеется, ничего этого нет, все обстоит иначе.

– Ладно, – ответил я. – Я готов выслушать, в чем дело.

– Они убьют меня, – спокойно сказал он, – если вы, конечно, не сумеете спасти мою жизнь.

Он взглянул на меня, как это делали в старину, прямо и честно. Я открыл было рот, собираясь о чем-то спросить, но промолчал и прошел к столику с телефоном слоновой кости. Сенатор глядел, не говоря ни слова, как я проверяю телефон, светильники и даже большую ветку чуть увядших роз на столике, а после этого – всякие санитарные штучки в ванной, примыкавшей к комнате. Я нашел три жучка и бросил их в унитаз, не забыв спустить воду.

– Если в другом месте есть установленный с умом индуктивный микрофон, нас все равно можно подслушать, – сказал я. – Забудьте о конфиденциальности в современном мире.

– А как насчет подглядывания снаружи? – спросил он.

Я показал на живую изгородь:

– Как вы и предполагали.

Сенатор кивнул, словно я сказал нечто важное.

– Между прочим, – продолжил я, – мы раньше встречались, сенатор? – (Он покачал головой и слегка улыбнулся.) – Учитывая текущие обстоятельства, вы, наверное, хотели бы увидеть мои документы?

Может, он немного смутился, а может, и нет. Я неважно читаю по лицам.

– Мне известно, какова ваша репутация, мистер Флорин, – сказал он.

– Может, вы слегка просветите меня, сенатор. Я не хотел бы совершать ненужных ошибок.

– Вам же известна политическая ситуация в городе. Анархия, беспорядки, толпы на улицах, но все это не так стихийно, как может показаться. Толпой управляют с определенной целью, и цель эта – измена.

– Весьма редкое слово, сенатор. Не так уж часто слышишь его в наше время.

– Разумеется, вам говорили о близящихся выборах, опасности политического хаоса, экономического краха и бедствиях всепланетного масштаба.

– Да.

– Но кое о чем, наверное, не упомянули. О вторжении на нашу планету.

– Уже двадцать лет мир управляется единым правительством, атаки внутренних врагов ждать не приходится. Кто же тогда? Маленькие зеленые человечки с Андромеды?

– Не человечки, – сердито ответил он. – Что же касается Андромеды… Я не знаю откуда.

– Странно. Что-то я не замечал их поблизости.

– Вы не верите мне.

– А почему я должен верить?

Он коротко рассмеялся:

– Действительно, почему? – Слабая улыбка тут же исчезла с его губ. – Предположим, я предоставлю доказательства.

– Валяйте.

– Как вы, вероятно, понимаете, здесь у меня ничего нет. Того, что убедило бы вас.

Я кивнул, изучая его. Его взгляд был не таким диким, как у большинства психов.

– Я понимаю: после моих слов то, что вам наговорили обо мне, кажется правдоподобным, – спокойно продолжил он. – Я сознательно пошел на этот риск. Мне нужно быть полностью искренним с вами.

– Ладно. И что теперь?

– Люди, говорившие с вами, связаны с врагами, лидера которых зовут Ван Воук. Они намерены сотрудничать с ним. Надеются на обильное вознаграждение, когда будет установлен новый режим. Бог знает что им пообещали. Но я собираюсь остановить их.

– Как?

– У меня есть последователи, небольшая группа верных мне людей. Ван Воук знает об этом. И поэтому собирается меня убить.

– Тогда чего он ждет?

– Убийство как таковое сделает меня мучеником. Он хочет сначала дискредитировать меня. История с безумием – первый шаг. С вашей помощью он надеется подтолкнуть меня к поступкам, которые приведут к моей гибели и послужат ей оправданием.