– Знаю, – ответил он. – И всегда знал.

Тепло не уходило из эфеса. Преодолевая тяжесть в горле, Дорин задал последний вопрос:

– Когда Врата Вэрда окажутся запечатанными, я смогу открывать порталы вроде этого?

«Смогу ли видеться с тобой и спрашивать твоего совета», – хотел он узнать.

Фигура Гавина таяла.

– Не знаю, – ответил он. – Но надеюсь.

Дорин приложил руку к сердцу и низко поклонился.

Гавин исчез. На месте, где он стоял, под солнцем искрился снег. Но прежде, чем растаять, древний король тоже поклонился. Дорин мог поклясться, что ему не почудилось.

Небо над Задубелым лесом потемнело от драконьих крыльев. Никто и не заметил, как еще один дракон поднялся с заснеженной поляны и примкнул к летящей стае.

В опустошенном арсенале Оринфского замка не осталось доспехов. Таких, чтобы прикрыть драконьи спины, здесь не было никогда.

То, что пережило годы адарланского владычества или появилось уже после падения империи, роздали защитникам города и замка. Принц Эдион предложил соорудить доспехи из кованых металлических листов – такими укрепляли двери, готовясь к осаде. Едва взглянув на одну из дверей, Манона покачала головой: слишком тяжелы. Закованные в броню, драконы потеряют скорость и проворство, а это было главным преимуществом в сражении с воздушной армией Мората.

Было решено, что в бой ведьмы отряда Тринадцати полетят со своим обычным вооружением: мечи, железные зубы и ногти, а также опыт и смекалка.

Манона вышла на балкон самой высокой башни Оринфского замка. Вдалеке темнела громада моратской армии. Манона смотрела на встающее солнце, понимая, что может не дожить до завтрашнего восхода.

Но ее ведьмы почти не смотрели на восток. Внимание одних было поглощено пробудившейся вражеской армией. Другие смотрели на двух крошанок с метлами в руках. У каждой за спиной поблескивал меч.

Бронвена, одевшаяся для сражения, никого не удивила. Но даже Манона оторопела, увидев Гленнис в боевом облачении. Коса старухи была закреплена на спине, чтобы не мешала в бою.

Вчера они трижды всё обговорили и обсудили. Вроде бы учли каждую мелочь. И сегодня, едва взошло солнце, собрались на крыше древней башни.

Вдали, в глубине расположения моратской армии, прозвучал боевой рожок. Медленно, словно громадный зверь, пробуждающийся от крепкого сна, вражеская рать пришла в движение.

– Уже скоро, – пробормотала рядом с Маноной Астерина.

Ее волосы, заплетенные в косу, удерживал ремешок на лбу.

Вражеские драконы поднялись в воздух, отягощенные доспехами. Хотя драконьи доспехи не были залогом победы. А вот число Железнозубых, сидящих в седлах этих драконов, было куда более весомым фактором. Вскоре все небо заполнилось ими. Манона прикинула их количество: не меньше тысячи. Где сейчас находились ведьмы из Ферианской впадины, Манона пока не желала знать. Вскоре и это станет ясно.

На башнях замка, крышах домов и парапетах стен выстроилась крошанская армия, готовая по сигналу подняться в воздух. Сигнал подаст Бронвена – при помощи древнего боевого рожка, что висел у нее на поясе. Рожок весь потрескался и побурел от времени, а символы на его поверхности почти стерлись.

Увидев, что Манона разглядывает рожок, Бронвена пояснила:

– Эта реликвия сохранилась от прежнего королевства. Рожок принадлежал Телине Ванорской – моей давней прародительнице. Тогда она была совсем молодой, неопытной воительницей. У нее на глазах погибла у ворот королева Рианнона.

Бронвена погладила рожок.

– Телина затрубила, сообщая о гибели Рианноны и призывая крошанских ведьм бежать из города. Едва она успела подать сигнал, как сама пала от рук верховной ведьмы Синекровных. Но благодаря Телине многим удалось спастись.

В темных глазах Бронвены блеснули слезы.

– Сегодня мне выпала честь протрубить в рожок. Но это будет призыв не к бегству, а к битве.

Никто из отряда Тринадцати не взглянул на Бронвену, но Манона знала: они слышали каждое слово крошанки.

– Сегодня Телина с нами, – продолжала Бронвена, приложив руку к кожаному нагруднику доспехов. – В сердце потомков. И все, кто пал в ведьминых войнах, сегодня с нами, даже если мы их и не видим.

Слова Бронвены не были преувеличением. Маноне вспомнилось ее сражение с верховными ведьмами. Тогда она явственно ощущала присутствие родителей.

– Мы сражаемся, отдавая дань их памяти. – Бронвена посмотрела на приближавшуюся моратскую армию. – И за будущее, которое надеемся обрести.

– За будущее, которое все мы надеемся обрести, – подхватила Манона, глядя на соратниц.

Никто из отряда Тринадцати не улыбался, однако свирепость и решимость на их лицах были дороже любых улыбок.

– Ты всерьез намерена сражаться? – Манона повернулась к Гленнис.

Старуха кивнула. Взгляд голубых глаз был спокойным и непреклонным.

– Пятьсот лет назад моей матери поручили спасти королевскую наследницу, и она не смогла сражаться рядом с теми, кого любила. И хотя она ни разу не пожалела, что взялась выполнить просьбу Рианноны, сознание того, что она покинула обреченный город, давило ей на душу. Затем этот груз перешел ко мне, и я несла его всю жизнь. – Старуха указала на Бронвену, потом на Астерину. – В сегодняшнем сражении за нашими спинами обязательно будут стоять многие, не дожившие до этого дня.

Черные глаза Астерины чуть-чуть потеплели.

– Да, – коротко ответила заместительница Маноны, дотронувшись до живота.

Она вспоминала не отвратительное слово, выжженное там, и не издевательства верховной ведьмы. Астерина думала о мертворожденной ведьмочке, которую бабушка Маноны швырнула в огонь, не дав даже взять на руки.

Она вспоминала смертного охотника – отца этой ведьмочки. Любить Железнозубым запрещалось. Астерина так и не вернулась к своему охотнику, страшась позора. А он столько лет, даже состарившись, ждал ее возвращения.

Сегодня Астерина будет сражаться за них, за семью, которую у нее отняли. За то, чтобы такое никогда не повторялось.

И Манона будет сражаться за мир без таких чудовищ, как ее бабушка.

– Прошло пятьсот лет, но это время все-таки настало, – сказала Гленнис.

Голос старухи звучал ровно и отрешенно, словно доносился из глубин ее памяти. Восходящее солнце золотило белые стены Оринфа.

– Настало время последней битвы крошанских ведьм.

Сочтя эти слова сигналом, Бронвена поднесла к губам рожок Телины Ванорской и затрубила.

Все знали, что река Флурин вытекает из Оленьих гор, огибает западный край Оринфа и затем устремляется к равнинам. Но лишь немногим было известно, какую мудрость проявил древний фэйский король при строительстве города. По его распоряжению в земной толще были прорыты каналы: сточные и для чистой горной воды, поступавшей прямо в город.