политически, не пользовался симпатиями в сенаторских кругах, оптиматам приходилось выбирать меньшее из зол, — и они предпочли Цицерона.

Еще до вступления в должность Цицерон подкупил своего коллегу, уступив ему без жребия доходное наместничество в Македонии, и, таким образом, на все время консульства мог действовать самостоятельно.

В первый же день своего служебного года Цицерон очутился лицом к лицу с очень серьезной политической проблемой. Вожди движения, видя, что их планы снова потерпели крушение, пошли по другому пути. Народный трибун 63 г. Публий Сервилий Рулл внес проект грандиозного аграрного закона. Предполагалось продать большую часть государственных земель в Италии и провинциях и на вырученные суммы[314] купить в Италии у частных лиц и у муниципиев на условии полной добровольности известное количество земли. Эту землю, с присоединением к ней некоторой части непроданных государственных земель в Италии, законопроект предполагал пустить в раздачу беднейшим гражданам без права отчуждения.

Законопроект Рулла был нереален хотя бы по одному тому, что лишал государство всех доходов от сдачи в аренду ager publicus. Но его авторы и не преследовали достижения реальных целей в аграрной части закона. У них была другая задача. Для проведения реформы законопроект предусматривал создание комиссии децемвиров, избираемых на 5 лет 17 трибами, определяемыми жребием. Кандидаты должны были представляться народу лично. Децемвиры наделялись большими правами, вплоть до права, в случае надобности, командовать войсками.

Смысл всей этой политической махинации был совершенно ясен: добиться выборов в аграрную комиссию своих людей, в частности Цезаря и Красса, не допуская туда Помпея: будучи на Востоке, он не мог лично представиться избирателям. Попав же в децемвиры, Цезарь и Красс получали огромную власть.

Но именно потому, что законопроект Рулла был шит белыми нитками, он вызвал против себя сильнейшую оппозицию не только сенаторов и всадников, но даже городского плебса. Оптиматы смертельно боялись демократической диктатуры, в чьем бы образе она ни выступила — Цезаря, Красса, Помпея, Катилины или всех их вместе. Всадников, кроме диктатуры и страшного вопроса о ликвидации долгов, больше всего волновала продажа государственных земель: они немало наживались на аренде этих земель. Наконец, плебс вообще не желал менять праздную жизнь в Риме на трудовое и полуголодное существование в каком-нибудь италийском захолустье.

Цицерон ловко использовал эти настроения в трех своих речах против аграрного закона, произнесенных в начале 63 г. Дальнейшая судьба законопроекта Рулла неизвестна. По-видимому, автор сам взял его обратно.

Однако неудачи не сломили энергии Катилины. На 62 г. он в третий раз выставил свою кандидатуру в консулы. Основным пунктом его избирательной программы была кассация долгов. Это дало ему много сторонников из самых различных слоев населения, начиная от разорившихся сулланских ветеранов и кончая видными сенаторами. Одновременно с открытой агитацией шла тайная подготовка к восстанию. Агенты Катилины вербовали сторонников и заготовляли оружие. Одним из центров движения являлся г. Фезулы в Северной Этрурии, где энергичную деятельность развивал бывший сулланский командир Гай Манлий. На юге наиболее горячие из заговорщиков привлекали к заговору рабов.

Мы не знаем, какова была роль Цезаря и Красса в этом «втором заговоре Катилины». Возможно, что они отошли от движения, испуганные его массовым характером. Возможно, однако, что и на этот раз они, находясь за кулисами, продолжали играть роль режиссеров.

Консульские выборы, состоявшиеся, вероятно, поздним летом 63 г., проходили в военной обстановке. Руководивший ими Цицерон надел под тогу панцирь и был окружен вооруженной охраной. Катилина и на этот раз потерпел поражение: избранными оказались Лициний Мурена и Юний Силан.

Тогда заговорщики решили прибегнуть к открытому перевороту. Восстание назначено было на конец октября. 25-го Манлий должен был выступить в Этрурии. В это же приблизительно время предполагалось начать восстания в Капуе и Апулии, захватить г. Пренесте и совершить переворот в самом Риме.

Цицерон узнал об этих планах через некую Фульвию, любовницу Квинта Курия, одного из заговорщиков. На 21 октября он созвал заседание сената, на котором консулам были вручены чрезвычайные полномочия. Однако Цицерон не мог прибегнуть к аресту главарей заговора, так как, кроме доноса, у него не было никаких других доказательств. Поэтому он вынужден был ограничиться только принятием некоторых предварительных военных мер.

Но и этих мер было достаточно, чтобы спутать планы Катилины. Выступление в Риме пришлось отложить. Но предупредить Манлия не успели, и он в условленный день выступил в Этрурии с отрядом сулланских ветеранов. Попытка захватить крепость Пренесте 1 ноября не удалась, так как гарнизон был наготове.

В ночь на 7 ноября состоялось конспиративное собрание заговорщиков в доме сенатора Марка Порция Леки. Там был принят новый план. Двое заговорщиков на другой день должны были явиться к Цицерону под видом утренних визитеров и убить его в постели. Катилина немедленно уезжает в Этрурию и, став во главе войска Манлия, идет на Рим. Оставшиеся в городе заговорщики в определенный момент устраивают избиение оптиматов и захватывают власть.

Едва только собрание окончилось, как Цицерон уже знал о принятых там решениях через Фульвию. Он немедленно окружил свой дом стражей и отменил прием посетителей. Таким образом, существенный момент нового плана (устранение Цицерона) отпал, что снова дезориентировало заговорщиков.

На 8 ноября сенаторы были созваны консулом на экстренное заседание. Оно состоялось в храме Юпитера на Палатине. Место заседания было заранее окружено надежной стражей из знатной молодежи. На этом историческом заседании Цицерон произнес свою первую речь против Катилины: «Когда же наконец, Катилина, перестанешь ты злоупотреблять нашим терпением?». Он бросил ему в лицо прямое обвинение в заговоре и потребовал, чтобы Катилина оставил Рим.

За время своей блестящей ораторской карьеры Цицерон произнес десятки речей, среди которых много важных и знаменитых. Но, по-видимому, самой знаменитой все-таки является первая речь против Каталины. Это мастерски исполненная психологическая атака Цицерона, не имевшего на тот момент никаких доказательств вины Катилины. Свою речь в сенате 8 ноября 63 г. Цицерон начал такими словами: «Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго еще ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды? Неужели тебя не встревожили ни ночные караулы на Палатине, ни стража, обходящая город, ни страх, охвативший народ, ни присутствие всех честных людей, ни выбор этого столь надежно защищенного места для заседания сената, ни лица и взоры всех присутствующих? Неужели ты не понимаешь, что твои намерения открыты? Не видишь, что твой заговор уже известен всем присутствующим и раскрыт? Кто из нас, по твоему мнению, не знает, что делал ты