Спасибо за лэйбл. А что такое патология? А это какие-то признаки, явления, процессы вышли за свои «нормальные» размеры, их интенсивность стала слишком мала (или велика), и все здание психики перекосилось: там сильно, сям слабо, этого много, этого мало, – динамическое равновесие чувств нарушено, и вся постройка, произрастающая и базирующаяся на инстинкте жизни, заваливается и погребает под собой этот самый инстинкт.

Но эти общие слова нормальному человеку ничего не объясняют. Ему понять требуется: фиг ли не жить, если живется, да еще неплохо? Ерундить-то с чего, это ведь не шуточки – себя убить.

1. Мотивы. Их можно разделить на рациональные и нерациональные.

Человек смертельно болен и не хочет умирать беспомощным и в муках, вдобавок доставляя долгие страдания близким. Мотив понятен и логичен. (Хотя обычно человек мучится до конца, цепляясь за жизнь до последней минуты, выжимая из своего индивидуального бытия максимум.)

Или кончает с собой, чтоб покончить с непереносимыми пытками. Тоже понятно. Нет уже ни сил, ни смысла такие муки переносить. Тут смерть воспринимается как благо.

Или кончает с собой, чтоб не попасть в плен. Ненависть и презрение к врагу, победа или смерть, честь и долг велят. Понимаем.

Смертью человек может добиваться конкретной цели, если ее уже никак не добиться иначе: уйти от мук или, скажем, от позора, который ему непереносим. Все поймут, и даже могут одобрить и уважать за это, объективно глядя на вещи.

А вот субъективная рациональность мотива: девушка вешается из-за несчастной любви, да еще оставив записку с указанием, кого следует винить в ее смерти. Ход рассуждений прост и логичен: страдания мои сильны и труднопереносимы, жизнь не в радость, а сплошная мука, надежды на взаимность нет, – но вот когда он узнает, он оценит меня лучше, поймет, жалко ему станет, раскается, помнить всю жизнь будет, пожалуй что и полюбит даже хоть как-то в душе, да поздно будет. На деле-то ему, может, и плевать на нее будет, но в ее воображении дело обстоит так. Просто сместились ценности: взаимно любить, добиться его любви – важнее, чем жить, ага.

Поэтому самоубийство из-за несчастной любви всегда людям было тоже понятно. Обычное дело. Не смог без нее жить, страдал страшно, покончил. И это даже внушает уважение к силе чувства.

Заметьте, здесь генеральный мотив тот же: уход от страданий. Но всегда некоторые скажут: дур-рак, из-за какой-то юбки!.. Если, значит, враги пытают – здесь страдания объективно непереносимы, ничего не поделать, наркоза тебе палач не дает. А если, значит, из-за любви – ну, можно перетерпеть, перебороть, пережить – и жить дальше: живут же люди, ничего; твои страдания со стороны, объективно, рассматриваются как переносимые – хотя когда ты лезешь в петлю, ты их уже не переносишь субъективно.

В суициде есть множество субъективно рациональных мотивов которые объективно могут выглядеть ерундой.

Большинство их сводится к одному: недостижение уровня притязаний, облом цели, неудовлетворение желания.

Разорился. Не получил премию. Потерпел неудачу в главном деле всей жизни. И так далее.

И если желание было огромное, то облом доставляет огромное страдание, и оно уже не «уравновешивается» силами и надеждой: где мой черный пистолет? и – он лежал к дверям ногами. Уход от страдания.

Субъективно это понятно, но объективно – может раздражать. Жить же можно.

Что это лишний раз подтверждает? Что жизнь человека не замыкается на индивидуальное бытие, но – у человека могут быть желания делать что-то более сильное, чем желание жить. Человек как бы сам себя превращает в инструмент для чего-то, и это «что-то» становится целью и смыслом его жизни: скорее умрет, чем от своего откажется.

Положительное ощущение от деланья дела, от стремления к нему было столь сильным, что отрицательное ощущение от невозможности этого дела оказывается сильнее инстинкта жизни.

Как так?! Бред! А жить-то, жить?! А очень просто:

– инстинкт жизни в человеке сильнее, чем потребно для простого выживания. И он требует ощущать и действовать не на столько, сколько потребно для выживания – везде, всегда, любой ценой! – но больше: ощущать настолько сильно, действовать настолько активно, чтобы, через ощущения свои и реализацию желаний, употреблять в дело все силы без остатка, делать дело даже ценой жизни, а иначе и жить тебе незачем.

Жизненная энергия в человеке, превосходя животную меру, готова отрицать саму биологическую жизнь человека – лишь бы он энергопреобразовывал как можно больше.

Не для того человек живет, чтобы жить, а для того, чтобы действовать, дела делать, мир преобразовывать – кладя на это свою жизнь.

Еще раз. Любое субъективно мотивированное самоубийство – это уход от отрицательных ощущений, вызванных отрицательным внешним фактором. Сам фактор условен и возможности жизни не противоречит, совместим с ней. Значение фактору придает сам человек. Избыток энергии делает человека самосожженцем.

Избыток энергии говорит: черт с ним, с тобой, с твоим телом и сознанием, ты мне дело сделай! Не сделал?.. так и жить уже незачем.

Количественное нарастание энергии в биологическом организме переходит в качественное и в некоторых условиях начинает отрицать себя, перейдя меру.

Но для понятности – о немотивированных самоубийствах и их причинах.

2. Массовые самоубийства тундровых леммингов в годы пиков размножения – факт давно и широко известный, однако до сих пор не получивший у биологов внятного объяснения. Сплошной ковер этих мелких грызунов прет в каком-то направлении, пока не доходит до реки, где они все и тонут дружным хором. Совсем с ума сошли, что ли?..

Объяснение первое: инстинкт им говорит, что всем на имеющейся территории не прокормиться, надо мигрировать на новые земли, ну а река – просто препятствие, которое они очень хотят преодолеть, но не могут, силенок и соображения не хватает.

Объяснение второе: инстинкт им говорит, что всем на имеющейся территории не прокормиться, и столь же мудрая, сколь беспощадная, природа-мать топит их, как лишних в хозяйстве щенков.

Возражение на первое и второе: грызуны воду терпеть не могут, боятся, избегают, плавают плоховато и только в самых крайних случаях, так что покуда в зоне досягаемости есть корм, инстинкт самосохранения должен их в реку не пущать. А прокормиться самоубийцам покуда всегда есть еще чем.

На этом мысли у науки по данному поводу кончаются, и начинается «тайна природы».

Сводится эта нехитрая «тайна» вот к чему. Взаимозависимость всей биосферы и зависимость ее от солнечной активности (и других менее известных и более спорных факторов) сегодня понятна. Что значит, что раз в сколько-то лет (семь-десять в среднем) у леммингов наблюдается «ни с того ни с сего» демографический взрыв? Что повышена энергетика популяции и каждой отдельной особи. Это шутка старая – когда ожидается много корма, самки зачинают и рожают больше детенышей. «Ка-ак природа предвидит?!» Она не предвидит. То же самое повышение энергетики биосферы (пик-скачок), которое дает/сказывает себя, реализует себя, обеспечивает увеличение корма – дает увеличение энергетики всего живого, в комплексе, не изолированно друг от друга. Травы, антилоп и тигров рождается в плодоносный год больше по одной и той же причине, а не одно вследствие другого. Причинная связь здесь параллельная, а не цепная.