Но она приехала в Кению и должна была закончить то, что начала.

— Я люблю тебя, Дебби, — сказал Джонатан.

Она начала плакать.

— Я тоже тебя люблю.

— Позвони мне потом, когда узнаешь номер своего обратного рейса.

— Обязательно.

Он снова замолчал, словно ждал от нее каких-то слов. Поэтому Дебора добавила:

— Желаю удачи.

— Спасибо. Пока, Дебби, — сказал он и повесил трубку.

Дебора, не снимая банного халата, легла в постель. Когда она выключила свет, комната погрузилась практически в абсолютную темноту. Это немного напугало ее, но в то же время обрадовало. Плотные тяжелые шторы превосходно защищали комнату от лучей яркого экваториального солнца. Единственное, чего они не могли сделать, — это заглушить шум, доносящийся с улиц города — настойчивый, сильный голос Восточной Африки.

Дебора лежала, уставившись в темноту, чувствуя, как силы, капля за каплей, вытекают из ее тела. Веки налились свинцом. Она полуспала, полубодрствовала. Ей представились события двухлетней давности, тот день, когда она пришла работать в больницу Святого Варфоломея в Сан-Франциско.

Ей был тогда тридцать один год, и она только что закончила шестилетнее обучение в медицинском институте. Наконец-то она стала настоящим стопроцентным врачом. Это был первый рабочий день Деборы на новом месте. Она переоделась в сестринской в зеленую униформу и вошла в операционную № 8, где должна была ассистировать доктору Джонатану Хейзу в операции по удалению желчного пузыря.

— Добро пожаловать в больницу Святого Варфоломея, доктор Тривертон, — приветствовала ее медсестра. — Какой размер перчаток вы носите?

— Шестой.

Медсестра открыла шкафчик с перчатками.

— Ой, «шестерки» закончились, — сказала она и вышла из комнаты.

Дебора рассматривала операционную, когда туда вошел высокий кареглазый мужчина с маской на лице.

— Привет, — сказал он. — Где наш анестезиолог?

— Я не знаю.

Он улыбнулся Деборе. Его лицо было скрыто маской, виднелись только очки в роговой оправе.

— Вы, должно быть, новенькая, — улыбнулся он. — Я доктор Хейз. Говорят, со мной легко работать, так что я уверен, мы с вами прекрасно поладим. У меня есть несколько пунктиков, о которых вам нужно знать. Для перевязки желчного протока я использую две шелковые нити, и хочу, чтобы мне подавали их на одном зажиме. Так что будьте любезны, приготовьте их. Также мне нужны марлевые тампоны, размером 4 на 8 дюймов, на пинцетах. Размеры только эти, другие я не люблю. Пожалуйста, приготовьте их, да побольше.

Она уставилась на него.

— Хорошо, доктор Хейз.

Джонатан подошел к столу, на котором уже лежали приготовленные к операции инструменты и медикаменты. Он окинул их взглядом и кивнул.

— Прекрасно, прекрасно. Вижу, вы предугадали все мои пожелания. Где бацитрацин? Не забудьте его приготовить.

Он подошел к двери, окинул взглядом людный коридор и сказал:

— Кстати, у меня сегодня новый ассистент. Некий доктор Тривертон. Так что я особенно надеюсь на вашу помощь. — Он подмигнул ей. — Позовите меня, когда привезут пациента. Я буду в ординаторской.

Дебора все еще смотрела ему вслед, когда в комнату поспешно вошла молодая женщина, завязывающая маску. От нее шел едва уловимый запах сигаретного дыма.

— Это был доктор Хейз? Хорошо, скоро сможем начать операцию. Вы, должно быть, доктор Тривертон. Я Карла. Какой у вас размер перчаток?

Пятнадцать минут спустя доктор Хейз стоял у раковины и мыл руки. Дебора делала то же самое у него за спиной.

Он закрыл кран и направился в операционную, выставив мокрые руки перед собой. Дебора вошла в зал операционной, когда он вытирал руки. Хирургическая сестра поднесла ему халат, и он бросил на нее удивленный взгляд. Затем повернулся, чтобы медсестра завязала ему халат, и увидел Дебору.

— Вы уже познакомились с доктором Тривертон, доктор Хейз? — спросила медсестра, подавая Деборе стерильное полотенце.

— Доктором Тривертон? — повторил он. Осознав свою оплошность, покраснел.

— Нет, — сказала Дебора, смеясь. — Нас еще не представили друг другу.

Джонатан тоже рассмеялся, и они начали операцию.

Дебора поймала себя на том, что пристально вглядывается в каждого входящего в ресторан мужчину. Любой из них мог оказаться Кристофером.

Два часа назад Дебора проснулась и обнаружила, что проспала четырнадцать часов; чувствовала она себя отдохнувшей и голодной. Взбодрившись горячей ванной, спустилась в ресторан отеля, где одетые в зеленую униформу девушки с сотнями косичек на голове рассаживали бизнесменов-африканцев за свободные столики. Пока Дебора поглощала круассаны с джемом, кусочки папайи и ананаса, омлет с начинкой из грибов, лука, оливок, ветчины и сыра, она незаметно разглядывала входящих в ресторан мужчин.

В большинстве своем это были африканцы в деловых костюмах или одеждах из светло-голубого или светло-зеленого хлопка. У них были портфели, золотые кольца и часы; прежде чем сеть за столик, они пожимали друг другу руки. Они говорили на различных диалектах, и когда Дебора вслушалась, обнаружила, что понимает большую часть из того, что говорилось на суахили и кикую.

«Наверняка Кристофера нет в Кении, — думала она, попивая горячий кофе, — иначе его имя было бы в телефонной книге. Где же он? Почему он уехал? Он отправился искать меня, пятнадцать лет назад».

Но потом она осознала, что, если бы это действительно было так, он бы пошел в колледж, который предоставил ей стипендию, и нашел ее.

Чтобы он ни сделал, куда бы ни уехал, Дебора понимала, что она не может покинуть Кению, не выяснив, что стало с Кристофером.

После завтрака она подошла к стойке портье и попросила заказать для нее номер в отеле «Привал», а также машину с водителем.

Услышав, что машину придется немного подождать, Дебора обвела взглядом вестибюль, который был забит людьми, пытаясь найти место, где бы она смогла бы это сделать. Несколько больших групп туристов въезжали и выезжали из отеля одновременно, чем вызвали настоящее столпотворение возле стойки портье. Гиды суетливо отдавали распоряжения на суахили и английском, в то время как уставшие путешественники сидели на диванчиках, расставленных по периметру большого вестибюля. Дебора слышала, что туристический бизнес поставлен в Кении на широкую ногу. По ее подсчетам, он являлся одним из главных источников дохода страны после продажи чая и кофе. «Все это благодаря таким людям, — думала она, направляясь к стеклянным дверям, — как дядя Джеффри».

Ступив на лестницу, Дебора затаила дыхание.

Свет!

Дебора забыла, каким чистым и прозрачным был в Кении свет. Казалось, что воздух состоял не из кислорода, а из невероятно легкого вещества, такого как гелий. Все было ярким и таким четким. Несмотря на витавший в воздухе запах дыма, воздух был на удивление свежим и прозрачным. Это была одна из причин — Дебора прочитала об этом в дневнике своей тети, — заставивших ее бабушку, графиню Тривертон, влюбиться в Восточную Африку.