«Интересно, почему в них играет зеленый цвет, вроде должен быть синий», — подумал он, а потом, догадавшись, что это происходит из-за соседства с бутылками, мысленно улыбнулся.

— Спасибо, это будет кстати. Может быть, и вам следовало бы заняться коммерцией, если есть желание сорить деньгами?

— Я же говорил, что хочу хороший спортзал построить с душевыми, парной и раздевалками. Правда, у нас с этим будет трудно. Совковая психология местного начальства трудно поддается перестройке.

— Вы переезжайте в Москву, здесь и развернетесь, — вопросительно глянул на него Моисеенко, с наслаждением отпивая из фужера.

— Пока приеду для работы в архивах и помогать Елене, а там видно будет, — мечтательно обронил Эди.

— Все зависит от вас. Я же говорил, что помогу. На первое время деньги у вас имеются. Можно будет их преумножить, работая на меня, — произнес Моисеенко, упершись взглядом в Эди.

— А что, у вас какая-то фирма? — вскинул брови Эди.

— Нет. Но поправить финансовое положение, решая мои вопросы, можно.

— Наподобие тех, что я решал в Минске? Только имейте в виду, что у меня не везде имеются такие друзья, как Юра.

— Мне казалось, что хорошие спортсмены и ученые как раз имеют своих людей повсюду.

— Вообще-то вы правы, — заметил Эди, сделав небольшую паузу с тем, чтобы у Моисеенко сложилось впечатление, что он задумался, вспоминая места проживания своих приятелей.

— Вот и я о том же. Так что соглашайтесь и в убытке не будете.

— Я не против такой работы, которую знаю.

— Вот и хорошо, другой от вас и не потребуется, — сказал Моисеенко, доставая из находящегося у него портфеля лист писчей бумаги и ручку. — Надо будет только написать заявление на мое имя.

Эди подвинул к себе лист бумаги и взял ручку. Затем, глянув Моисеенко в глаза, спросил:

— Что писать, Андрей Ефимович?

— Пишите на мое имя о том, что готовы выполнять мои поручения.

— А сколько будете платить ежемесячно? — спросил Эди, приготовившись писать.

— Две тысячи рублей ежемесячно, — почти дрожащим голосом произнес Моисеенко.

«Видно, очень волнуется, делая завуалированное вербовочное предложение», — решил Эди, а вслух спросил:

— А вы напишете мне обязательство выплачивать эту сумму регулярно, без задержек?

— Вы что, мне не доверяете? — улыбнулся Моисеенко.

— Конечно, доверяю! — воскликнул Эди. — Поэтому считаю, что нет необходимости писать заявление. Вы же не фирма какая-нибудь. Наши сегодняшние отношения мы можем спокойно поддерживать на прежнем уровне и впредь. Тем более вы доказали, что являетесь человеком слова. Последний гонорар — лучшее тому свидетельство.

— Но я хочу быть уверен, что вы не передумаете.

— Андрей Ефимович, я считал, что вы обо мне лучшего мнения, — с обидой в голосе перебил его Эди. — И потому если будете настаивать, то ваш же вопрос о доверии ко мне остается адресовать вам.

— Дорогой Эди, но зачем вы так?! Если бы не доверял, разве я стал строить с вами такие непростые отношения? — с надрывом в голосе изрек Моисеенко, театрально сцепив перед грудью руки.

— Но если мы так друг другу доверяем, то стоит ли наши отношения пытаться регулировать какими-то бумажками, которые юридически, насколько я понимаю, несостоятельны? — взволнованно проговорил Эди, вопросительно глядя на своего собеседника.

— Знаете, Эди, вы логичны и очень убедительны. Я искренне рад тому, что узнал вас. И действительно нам не стоит пытаться регламентировать нашу дружбу какими-то заявлениями или расписками. Мы и без них удачно поработали, ни разу при этом не подвели друг друга. Будем в таком же плане и дальше работать. Вы с этим согласны?

«Не мытьем, так катаньем хочет заполучить он мое согласие на работу с ним. Наверняка в его портфеле находится микрофон или записывающее устройство», — подумал Эди, слушая собеседника, но вслух промолвил:

— Мы же обо всем уже договорились, Андрей Ефимович, главное, не забудьте, зарплата — одно, а поручения, подобные тому, что я выполнял в Минске, это другое. При таких вариантах будем составлять отдельные калькуляции, — сказал Эди, широко улыбнувшись.

— Несомненно. Кстати, когда думаете возвращаться в Москву?

— Рассчитываю дней через десять.

— Интересно, чем это время Лена будет заниматься?

— Она собирается к каким-то родственникам по линии матери поехать. До института еще времени предостаточно.

— А где это?

— Я не спрашивал, и она не говорила, — ответил Эди, подумав при этом, что надо будет подсказать Елене сочинить какую-нибудь легенду относительно этих родственников.

— Жаль, а то хотел предложить ей поехать с моими знакомыми в дом отдыха на Клязьму. Ну ладно, с этим придется подождать, — задумчиво промолвил Моисеенко и, сославшись на свою занятость, засобирался уходить. А потом неожиданно спросил:

— Если срочно понадобитесь, как вас найти?

— Можно позвонить, — сказал Эди и назвал номер.

— А если вас не окажется дома?

— Скажите моей сестре, что звонил Андрей Ефимович из Москвы. Она передаст о вашем звонке, когда вернусь. Если же хотите написать, то лучше это сделать на главпочтамт с пометкой до востребования. Мне многие знакомые туда пишут. Так надежнее, письма не пропадают, а из ящиков в подъезде пацаны могут стащить из любопытства.

— Понял, если что, могу и на почтамт написать, — заключил Моисеенко и скоро, выразив надежду на последующие встречи, ушел.

Эди же, выждав некоторое время, связался с Любой и вместе с ней пошел в комитетский номер. Оттуда позвонил Маликову и доложил о прошедшей встрече с резидентом.

Генерал остался доволен ее результатами. Задал уточняющие вопросы по существу интереса резидента к поддержанию связи с Эди в республике. При этом отметил, что оформление под него в Грозном легендированной квартиры с телефоном и сестрой-домоседкой была хорошая идея, в связи с чем намерен отметить ее авторов. В завершение разговора сообщил, что доклад Иванкову назначен на восемь вечера, и порекомендовал тщательным образом к нему подготовиться.

После этого Эди вместе с Любой съездил в кассы Аэрофлота и купил билет в Симферополь.

Весь остаток дня они провели вместе. Пообедали в «Метрополе», потом посетили музей Пушкина, побродили по Красной площади, побывали в ГУМЕ, где Эди купил парочку сувениров для Оксаны и начальника санатория, а под вечер вернулись в гостиницу.

По предложению Любы они пришли в ее номер, где, пока она готовила кофе, Эди созвонился с Минайковым и сообщил, что купил назавтра билет и рассчитывает на его такси до аэропорта. Тот в свойственной ему манере сказал, что сделает это с большим удовольствием. Затем, намекнув о предстоящей вечером встрече, предложил состыковаться в семь часов, чтобы иметь время пообщаться и покататься по городу, дав тем самым понять, что встреча с Иванковым будет в комитете или на какой-нибудь конспиративной квартире.