Биньямин Нетаньяху не стал дожидаться окончательных результатов выборов. 17 мая 1999 года, вскоре после, того как телевизионные экзит-полы стали указывать на чистую победу Партии труда и ее лидера Эхуда Барака, Нетаньяху объявил о своем уходе из политической жизни.

Нетаньяху был избран благодаря акциям смертников-подрывников ХАМАС, однако годы его премьерства омрачились серией политических скандалов, коалиционных кризисов, трагедий в области безопасности Израиля типа «дела Машаля» и дипломатическим тупиком в переговорном процессе с палестинцами. Электорат воспринимал Барака – одного из самых прославленных командиров в вооруженных силах Израиля, ученика и последователя Ицхака Рабина, который обещал вывести армию из Ливана и принести мир, как полный антипод Нетаньяху. В своей победной речи перед сотнями тысяч сторонников на центральной площади Тель-Авива, ныне называющейся площадью Рабина, в честь другого премьер-министра, который был убит на ней четырьмя годами ранее, Барак говорил о «заре нового дня». «Мир представляет интерес для всех, он несет огромные выгоды обоим нашим народам», – сказал Барак в кнессете спустя четыре месяца[1220]. Он объявил тогда: «Подлинный мир с Сирией и палестинцами является вершиной в реализации идей сионизма».

Барак начал проводить свою политику с присущими ему огромной энергией, решимостью и целеустремленностью. Зарекомендовавший себя мастером спецопераций, он был очень уверен в себе и в том, что сумеет спланировать дипломатическое маневрирование так же, как умел планировать «целевые» убийства в тылу врага – с максимальным вниманием к деталям, умением предусмотреть все возможные неожиданности и агрессивной наступательностью в случае необходимости. Однако оказалось, что если в сравнительно небольших масштабах эта тактика давала хорошие результаты, она не всегда срабатывала в сложных международных процессах. А Барак редко прислушивался к советам помощников.

Под эгидой США Израиль вступил в переговоры с Сирией. В качестве представителя Барака президент Клинтон встретился с президентом Хафезом аль-Асадом в Женеве 26 марта 2000 года. Клинтон сообщил Асаду, что Барак готов уйти с Голанских высот, за исключением очень небольших пограничных участков, в обмен на мир, хотя речь Клинтона была исполнена меньшего энтузиазма и привлекательности, чем можно было бы ожидать. Асад, который прибыл на эту встречу с целым букетом болезней, включая начальную стадию деменции и нервного истощения, был более чем всегда решительно настроен получить назад каждый сантиметр Голан. Встреча провалилась уже через несколько минут после того, как президенты обменялись формальными приветствиями и начали обсуждать существо спора между Израилем и Сирией.

Барак был вынужден сдержать обещание уйти из Ливана[1221], но сделал это, не достигнув никакого соглашения ни с Ливаном, ни с Сирией. Для того чтобы не допустить использования «Хезболлой» вывода израильских войск и предотвратить гибель большого числа военнослужащих Армии обороны Израиля, операция была осуществлена за одну ночь совершенно неожиданно для «Хезболлы».

Незадолго до вывода войск военная разведка АМАН смогла установить местонахождение Имада Мугние, руководителя военного крыла «Хезболлы» и человека номер один в израильском списке на ликвидацию. Он в тот период осуществлял инспекционные поездки по линии конфронтации в Южном Ливане, чтобы определить, выполнит ли Барак обещание по выводу войск из этой страны, и подготовить своих боевиков к новой ситуации.

Появились планы ликвидации Мугние[1222]. Однако Барак, приехавший на северную границу для экстренных консультаций с верховным командованием 22 марта, приказал «только продолжать сбор разведывательной информации в отношении объекта М.» и не наносить по нему удара, фактически ликвидировав весь проект. Главной заботой Барака было осуществление вывода израильских войск без потерь, и он боялся, что ликвидация Мугние спровоцирует «Хезболлу» на артиллерийские удары по израильским поселениям или террористические атаки против израильских объектов за рубежом, что потребует ответа Израиля и сделает невозможным неожиданный тихий уход армии из Ливана.

Барак был прав хотя бы в краткосрочной перспективе. На следующий день после совещания на северной границе он отдал приказ о немедленном выводе всего контингента Армии обороны Израиля из Ливана. Операция была осуществлена без потерь.

Однако Насралла решил отпраздновать уход израильтян как свою полную победу, изобразив израильтян трусливыми, подверженными страху и бегущими от армии Мугние[1223]. Он вещал: «Израиль слабее паутины. В израильском обществе превалирует дух пораженчества… евреи хороши как финансисты, но не способны на жертвы».

Оглядываясь теперь назад, можно сказать, что прекращение израильской оккупации Ливана произошло в самый неподходящий для Барака момент. Он понимал, что не может достигнуть договоренности с сирийцами, поэтому решил ускорить решение палестинской проблемы. Однако оказалось, что многие палестинцы увидели в уходе израильтян из Ливана доказательство того, что партизанская тактика и террор могут нанести поражение даже самой мощной военной силе и разведке на Ближнем Востоке, и начали размышлять над тем, как применить эти же методы к своему делу.

В июле 2000 года Клинтон пригласил Барака и Арафата в Кэмп-Дэвид на марафонские переговоры в попытке достичь мирного соглашения. «Я понимал, что такое соглашение должно включать в себя пункт о создании Палестинского государства и компромисс по Иерусалиму, – говорил позже Барак. – И был готов к этому. Я был уверен, что мне удастся убедить израильскую общественность, что это соглашение нам выгодно и что у нас нет выбора»[1224].