Огромные толпы протестующих в Израиле называли его убийцей и военным преступником[1244]. США наложили на него неофициальный бойкот – встречаться с Шароном при его приездах в Америку разрешили только младшим должностным лицам администрации, только в гостиницах, в которых он останавливался, и только в нерабочее время. Человек, который, как говорилось, переступил красную черту, публично осуждался и презирался широкими массами в течение многих лет, хотя и был членом парламента и кабинета министров.

Однако Шарон рассматривал политику как некое колесо обозрения. «Временами тебя возносит вверх, временами ты оказываешься внизу, – любил говорить он. – Надо лишь оставаться в нем». В начале 2001 года, когда израильтяне отчаянно желали видеть во главе страны сильного лидера, он победил Барака с преимуществом в 25 %.

В кабинете сразу же проявился резкий контраст[1245]. Помощники, оставшиеся в офисе премьера после ухода Барака, говорили, что атмосфера в нем немедленно стала гораздо тише и спокойнее. Шарон был полной противоположностью Бараку: теплым по отношению к людям, внимательным к их настроениям и личным капризам и старающимся выказать уважение каждому. Он ко всем изначально относился с подозрением, но если уж приходил к выводу, что кто-то достоин доверия, давал этому человеку значительную свободу.

Он глубоко переживал каждый раз, когда израильтян или евреев убивали в ходе террористических атак[1246]. «Бывало, я приходил к нему с сообщением о той или иной террористической акции, – говорил помощник премьера по военным вопросам Иоав Галант. – И видел, как разрывалось его сердце. Он переживал личную боль от каждого такого случая. Каждого ребенка, женщину, или мужчину в Израиле, которых убивали в автобусе или торговом центре, он воспринимал как своих родственников, членов своей семьи».

Шарон обозначил казавшийся правильным путь к прекращению этого насилия. «Он излучал уверенность в том, что мы победим в этой войне, войне против террора, – продолжал Галант. – Как говорил Наполеон, не римские легионы перешли Рубикон – Юлий Цезарь перешел Рубикон. Шарон был лидером, и вел вперед в войне с террором».

Сразу же после вступления в должность премьера Шарон объявил, что никаких политических переговоров не будет до тех пор, пока продолжаются террористические атаки. Он сказал, что Израиль вернется за стол переговоров только после того, как будет восстановлен порядок. В то же время Шарон давил на Армию обороны и Шин Бет, заставляя их активизировать действия. «Думайте нестандартно, – говорил он своим командирам, – приходите ко мне с креативными идеями». Он постоянно напоминал подчиненным о тех бурных временах, когда он в 1950-х годах служил в подразделении 101, или о том, как Меир Даган под командованием Шарона успешно преследовал террористов в 1970-х.

После печального эпизода, когда Шарон был вынужден уйти с поста министра обороны в начале 1980-х годов, он начал сомневаться в возможностях Армии обороны, заявляя, что «она за многие годы растеряла былую мощь»[1247]. Он не доверял военным, возможно потому, что вспоминал, как лгал политикам, будучи военным, и как обманывал своих начальников, чтобы они разрешили ему проводить операции. Теперь, став премьер-министром, он чувствовал, что верховное командование страны боится неудач, и поэтому «был уверен, что старшие офицеры обманывают его, чтобы не нести ответственности за свои действия», говорил Галант.

Напротив, в отношениях с Шин Бет Шарону было гораздо комфортнее. Он очень доверял шефу общей службы безопасности Ави Дихтеру. В войне с террором, являвшейся для Шарона высшим приоритетом, он все больше полагался на Шин Бет, поручая ей все больше операций и предоставляя все больше полномочий.

В начальный период второй интифады значительное число тех, кто участвовал в террористических атаках в предыдущее десятилетие, сидели в тюрьмах, которые контролировались Палестинской национальной администрацией.

После того как акции подрывников-смертников в 1996 году привели к краху правительства Шимона Переса и подорвали мирный процесс, Арафат понял, что должен держать за решеткой лидеров ХАМАС и «Исламского джихада» хотя бы до тех пор, пока ведутся переговоры с Израилем. Но через шесть месяцев, начиная с октября 2001 года, Арафат приказал начать выпускать заключенных.

И снова в Армии обороны Израиля сочли, что Арафат стремится спровоцировать новую волну атак на Израиль, тогда как в Шин Бет полагали, что он просто отчаянно пытается не уступить ХАМАС поддержку палестинцев. К тому времени сотни палестинцев погибли в интифаде, тогда как жертв среди израильских солдат и поселенцев было относительно немного. Но акции террористов-смертников из ХАМАС стали выравнивать этот страшный баланс. «Чем больше акций шахидов осуществлялось и достигало своих результатов, тем больше возрастала поддержка ХАМАС со стороны населения», – говорил Юваль Дискин, заместитель руководителя Шин Бет[1248].

Гибель братьев Авадаллахов и утрата архивов явились мощными ударами по ХАМАС, однако под руководством шейха Ясина эта организация начала постепенно восстанавливаться. И по мере укрепления она стала все больше использовать акции террористов-смертников против гражданского населения Израиля.

18 мая 2001 года боевик ХАМАС, одетый в длинное синее пальто, подошел к посту охраны возле торгового центра Ха-Шарон в Нетании. Он вызвал подозрения у охранников, которые не дали ему зайти внутрь, а затем подорвал себя, убив пятерых прохожих. 1 июня другой террорист-смертник в очереди на дискотеку на пляже в Тель-Авиве убил 21 юношу и девушку, в большинстве своем новых евреев-иммигрантов из России. Владелец танцевального заведения Шломо Коэн служил ранее в спецчастях военно-морского флота. «Это было самое ужасное зрелище, которое я видел в своей жизни», – вспоминал он с отчаянием в глазах[1249].

К началу ноября террористические акции подрывников-смертников осуществлялись на территории Израиля почти каждую неделю, иногда с разницей в несколько дней. 1 декабря трое смертников последовательно привели в действие свои адские машины, убив 11 человек в пешеходной зоне возле торгового центра Бен-Иегуда – в том самом месте, где произошел взрыв в 1997 году, повлекший за собой неудачную попытку ликвидации Халеда Машаля. На следующий день человек из Наблуса подорвал себя на автобусной остановке в Хайфе. В результате погибли 15 человек и 40 были ранены. «Мы стоим перед лицом тотального наступления»[1250], – сказал командующий полицейскими силами Северного округа, прибыв на место ЧП.