Спустя несколько дней Рэпсид и Зверь дуплетом подошли к галактическим воротам и незаметно миновали разверстую Пасть. Едва корабли очутились в «голове» Тигра, как у Жени, наблюдавшей с мостика, разыгралось воображение. Казалось, что тигриные клыки вот-вот клацнут, сомкнувшись позади, и захлопнут ловушку, а корабли окружат фагоциты, то есть звёздные инспектора на фланоциклах. Однако ничего подобного не произошло. Режим маскировки работал стабильно.

Как и предсказывал Шердан, спрут не последовал за ними, а затаился где-то в обломках неподалёку от ворот.

– Прекрасно, – решил Талех. – Теперь ему не удастся застать нас врасплох. Подготовимся к засаде, как только ляжем на обратный курс.

Штурман, следуя подсказкам Эльи, проложил оптимальный маршрут на пути мусоровозов. Корабли шли довольно медленно, огибая густонаселённые районы Атмолата, и стараясь ни с кем не столкнуться. За штурвалом, как обычно в таких ситуациях, сидела Ним.

– Борек, ты отличный пилот, – приободрил первого пилота капитан, – но у Нимрадилль реакция лучше.

А своенравную рунаринн Талех предупредил, что это не то место, где можно закладывать виражи. Ним, разумеется, пробурчала что-то недовольное, но приказ капитана нарушить не осмелилась. Навстречу то и дело попадались большегрузы, и даже на окраинах Атмолата был велик риск попасть в аварию. Особенно теперь, когда дуплет окружало защитное поле невидимости.

– На границе Квадры и в зоне ускорителей будет проще, – обнадёжила Элья.

Обогнув центральную часть космического архипелага, корабли резко ушли вверх, и острова-атмолы поплыли у них под ногами, уплывая назад за облачный горизонт… Евгения жадно провожала взглядом парящие города, хвойные рощи и каменистые горы…

– Если всё сложится удачно, то на обратном пути мы обязательно тут остановимся, – пообещал Талех, перегнувшись к ней через подлокотник.

Этот хитрец знал, чем соблазнить Женьку. Тем более она всё ещё злилась на него из-за шоу гремлинов. Вернее, за то, что Сандер был в курсе. Хотя ему и положено, как опекуну, но если знал Сандер, то и Морголина. Опекунша, конечно, не упустила случая воткнуть шпильку. А Евгения не собиралась с этим мириться.

– Зато ты познала многие нюансы разговорного джамранского языка, – посмеиваясь, заявил Сандер, когда на следующий день взбешённая подопечная явилась к нему на урок.

– Какой ещё язык!? – возмутилась Женя. – Они там почти не разговаривали. Им и без того было чем заняться.

– Разве? – удивился Сандер. – А стихи?

– Эти скабрезные вирши? – фыркнула Женька, плюхаясь на диван.

– Вот! – рассмеялся Сандер. – За одно это я ставлю тебе зачёт. Согласен, у гремлинж только непристойности на уме, и похабные стишки не услаждают слух… Но как заводят!

И Женя вдруг поняла, кого её напоминают гремлины – инопланетную версию вагантов. Чересчур экзотичную и менее романтичную, но… Пришлось признать, что джамранские непристойности усваивались легче, чем многослойные прилагательные и перверсивные глаголы.

Кстати, о языках. Миновав инспекторские посты, дуплет остановился на внутренней границе Квадры, чтобы произвести сканирование. Пока учёные отслеживали сигнал Аверса, параллельно с поисками следов джамранской ДНК, Элья беседовала с лингвистами.

– Галактический язык – наггеварский. Все обязаны учить. Если не выучил, тащат к гипно-наггу. Тот вкалывает яд и внушает… После этого, всё что угодно выучишь.

Генетические исследования Рокена подтвердили, что джамранскую РНК-сыворотку можно адаптировать к наггеварской ДНК. Оставалось придумать, как отловить наггеваров и привить им переводчик.

– Генокоды я выделил из ДНК Доминика. Сами-то мы привьёмся. Но как быть с туземцами? Кроме наггеваров есть тигримы и другие. Вдруг повстречаем…

– Тигримы используют речевые имплантаты, – объяснила Элья. – Это секретные технологии. Применяются лишь вероссцами.

– Не вижу проблемы, – развёл четырьмя руками ЗуЗоор. – Обойдёмся позитронными переводчиками.

А Женя снова испытала гордость за соотечественников.

Пока лингвисты настраивали приборы на обработку и перетрансляцию наггеварской речи, Элья показывала линдри образцы наггеварской письменности. Женя пристроилась рядышком, почему-то ожидая увидеть что-то вроде иероглифов. Но оказалось, что имперцы пользуются буквенным алфавитом. Тридцать три символа, выстроились боевым клином, словно идущие в атаку воины с копьями и мечами.

«Даже алфавит у них какой-то хищный», – подумала Женька.

Элья заодно продемонстрировала и тигримскую письменность. У тигримов было два алфавита: буквенный и древний – нечто среднее между маркафскими пентаграммами и руннской клинописью…

– Руннэ по-прежнему употребляют клинопись! – обрадовался ЗуЗоор, как заядлый языковед.

Даже Сандер не устоял, когда узнал, что планируется лингвистический штурм Наггеварской империи и включился в работу.

– Как говорят земляне, – довольно заметил опекун. – Здесь просто рай для лингвиста.

Но к великому огорчению профессора Сандера кваты и бокры успешно обходились без письменности.

– Кваты – понятно, – рассуждала землянка – специалистка по древним наречиям и помощница ЗуЗоора, взиравшая на него с обожанием. – Живут-то они под водой. Но бокры… Настолько примитивные существа?

– Почему сразу примитивные? – удивилась Элья. – Они конечно малоразвитые в области космических технологий, по сравнению с остальными. Зато у бокров богатая духовная культура и совершенная форма хранения и передачи информации – органические симбионты памяти. Любой из них вмещает столько знаний, что вполне хватит на сотню галактических библиотек. Раньше так было… – Элья вздохнула. – А нынче лишь немногие бокры хранят культурное наследие веков. Немногие, кто сумел бежать вместе с тигримами, спрятаться в системе Хвоста, остаться свободными и спасти симбионтов памяти. На Вероссе есть и город бокров… Кто не успел – попали в рабство и деградировали. Некоторые получили статус вольноотпущенных. Эти собирают мусор, водят мусоровозы и участвуют в сопротивлении.

Всё-таки прав оказался Сандер. Землянка-лингвистка, открыв рот, блаженствовала в лингвистическом раю…

– А что это за симбионты памяти? – немедленно поинтересовался ЗуЗоор.

– Всё, что мне известно, – задумчиво проговорила Элья, – это губчатые организмы, впитывающие молекулы памяти как воду. Губки выращивают многие поколения носителей. После смерти бокра губку извлекают и кладут в воду, пересадив фрагменты новорожденным бокрам-потомкам. Губка-симбионт растёт внутри носителя в течение всей жизни и обогащается новой памятью. Остальное хранится в воде, чтобы каждый мог приобщиться к знаниям. Если выпить этой воды, то узнаешь много интересного. Я однажды попробовала. Это как книжку читать, или видео смотреть…