Джин очень обрадовалась наследнику и с гордостью взяла его под свою опеку. Сибби ходила за ней по пятам. Ей очень понравилось быть старшей сестрой, и она с самого начала искренне полюбила своего маленького братика. Видя их вместе, Велвет молча возблагодарила Бога, который хоть и забрал у нее Ясаман, но в обмен дал ей другую дочку, о которой она могла заботиться.

Ясаман. У Велвет при мысли о ее первом ребенке останавливалось сердце. Как она сейчас выглядит? Говорит ли она? Счастлива ли? Она была таким красивым, послушным ребенком. Велвет знала, что Ругайя Бегум будет любить Ясаман. Но что они скажут ее дочери о ней, ее настоящей матери? Она вздохнула. На цепочке, подаренной ей Акбаром, висело уже две жемчужины, Скай показывала ей во Франции. Но Велвет так хотела знать, как живется ее дочке. Теперь все ее помыслы и энергия должны быть направлены на Сибиллу и Санди, как они уже успели прозвать своего первенца.

Сразу после его рождения было решено, что крестным отцом у него будет король Шотландии, а крестной матерью — невестка Велвет, Эйнджел — Я хочу, чтобы его непременно крестили в Дан-Броке, — сказала Велвет. — Он должен был там родиться, но, увы, вышло по-другому. Крещен же он будет в своем родовом замке, — добавила она, посмотрев на Скай, — мы воспользуемся этим случаем, чтобы собрать вместе всю семью. Патрик и Мурроу уже вернулись из плавания. Эван тоже может приехать вместе с Гвинет и их детьми из Ирландии. Наверняка он сможет оставить свои имения, чтобы поприсутствовать на крещении маленького Джеймса.

— Я попрошу одного из дядюшек О'Малли присмотреть за его имениями. С этим проблем не будет. Ты что, правда хочешь собрать все семейство в Дан-Броке, Велвет? — спросила Скай.

— Да, мама! Всех! Виллоу, Мурроу, Эвана, Дейдру, Патрика и Робина! Со всеми их семьями! Дядюшку Конна и тетю Эйден с моими кузинами, Анабеллу с ее сыновьями! Дядю Робби и леди Сесили! Дейзи и Брэна Келли! Всех!

Приглашения были разосланы заранее, еще до того, как они выехали из Франции. Обрадованная возможностью увидеться, вся семья съехалась в Дан-Брок в количестве пятидесяти четырех человек. Замок был битком набит родственниками, под ногами, куда ни ступи, вертелись дети.

— Ты знаешь, что у нас с тобой тридцать внуков? — спросил Адам де Мариско у своей жены, испытывая чуть ли не благоговейный трепет.

— Я стараюсь не думать об этом, — ответила Скай. — Иначе я в момент поседею.

Когда прибыл король, они смогли найти место и для него, и для его свиты, хотя это было нелегко. Велвет благодарила Бога, что королева опять родила и поэтому не смогла приехать. Как бы удалось разместить весь ее двор?

Когда король услышал имя своею крестника, он нахмурил брови.

— Фрэнсис, — сказал он, — мне не нравится имя Фрэнсис, — и сердито посмотрел на Велвет.

— Значит, ваше величество, вам повезло, что Фрэнсисом назвали не вашего сына. — Она тоже посмотрела на короля, упрямо сжав губы.

— А обязательно надо называть Фрэнсисом? — настаивал тот.

— Фрэнсис — это всего лишь его второе имя, как Генрих — третье, а Александр — четвертое. Но его все равно не будут звать ни одним из этих имен. Мы будем звать его Джеймсом в честь вашего величества. — Она улыбнулась ему.

— Но почему все-таки Фрэнсис? — опять спросил король.

— Потому что он всегда был нашим хорошим и добрым другом, так же как когда-то и вашим, — смело сказала Велвет. — Потому что мы первый раз сыграли нашу свадьбу в Хэрмитейдже, и потому что я мать ребенка, и я так хочу!

Король вздохнул, признавая свое поражение.

— Бесполезно спорить с упрямой женщиной, — сказал он несколько удрученным тоном, но вопрос был исчерпан.

Теперь ребенок был окрещен, и все собравшиеся гости, получив благословение отца Жан-Поля, отправились в главный зал, чтобы отпраздновать это событие. Они ждали, пока король сменит камзол, чтобы поднять тост за здоровье наследника. Будущий граф Брок-Кэрнскнй еще не научился уважать своего коронованного повелителя и описал его с ног до головы.

Пэнси и Дагалд тоже были приглашены к столу наравне с прочими родственниками. После всех испытаний, которые выпали на долю двух молодых женщин, между ними установилась близость, которую не часто встретишь и между родными сестрами. Глядя сегодня в часовне на свою верную камеристку, Велвет улыбнулась про себя, вспомнив, что случилось после того, как Генрих Наваррский попрощался с ними.

Как только король уехал, Дагалд, отводивший вместе с конюхом лошадей в конюшню, вошел в маленький зал Бель-Флера. Пэнси немедленно вскочила, бросившись к колыбели, взяла на руки своего ребенка, родившегося третьего декабря, и вместе с ним подошла к мужу.

— Его зовут Брэн.

— Опять? — воинственно ответил Дагалд. — Ты сама назвала первого. Не могу ли я назвать второго?

— Первого я назвала в честь тебя, — ответила Пэнси не менее сердито. — А этого назвала в честь моего отца. Я назвала его Брэном, и Брэном ему и быть!

— Тогда я назову следующего, и, пожалуйста, будь добра, постарайся, чтобы я присутствовал при его рождении. Похоже, тебе доставляет удовольствие убегать и рожать детей на краю земли, женщина. Хоть этого я увидел, пока он совсем крошка.

— Будь доволен, что он здоров! — оборвала его Пэнси. — А теперь скажи мне, Дагалд Геддес, ты что, так и намерен стоять здесь и спорить со мной о пустяках, или, может быть, ты все-таки собираешься поцеловать меня и сказать, что рад меня видеть?

— Я не думаю, что тебе надо это слышать, женщина. Я думаю, ты и так это знаешь. Бог свидетель, ты знаешь все обо всем!

— И все-таки я хочу это услышать, — улыбнулась Пэнси, когда он привлек ее к себе и звонко чмокнул. — И ты прав. Я знаю о тебе все. В конце концов, я много путешествовала.

Велвет опять улыбнулась этому воспоминанию. Они так чертовски счастливы, подумала она и была этому очень рада.

Праздник грозил затянуться на всю ночь, но постепенно дети начали один за другим засыпать прямо за столом, и кормилицы уносили их в дортуар, который устроили для них в мансарде. Даже взрослые начали проявлять признаки усталости. Наконец король удалился в свои апартаменты, дав гостям возможность разойтись по спальням.

Пэнси приготовила постель своей госпоже; помогла ей помыться в теплой воде, пахнущей левкоями; расчесала длинные каштановые волосы так, что они падали волнами ей на спину, и, наконец, набросила на нее светло-зеленую шелковую ночную рубашку. Велвет посмотрела на себя в высокое трюмо. Она только что справила свой двадцатый день рождения, и, несмотря на то что уже родила двоих детей, ее тело все еще оставалось прекрасным. Она медленно улыбнулась довольной улыбкой и повернулась, чтобы отпустить Пэнси.

— Завтра утром не приходи, пока я не позову, Пэнси. Тебе тоже надо отдохнуть.

— Да, но с двумя сорванцами у меня это вряд ли получится, хотя Мораг чудесно справляется с Даги. Он не отрывает своего крошечного носика от Брана.