Оказалось, что за счет очень длинного туловища, Камоговы ноги и руки были примерно одинаковой длины. Коротко разбежавшись, он взмыл вверх по ступеням живой лестницы, и перелетел через копья и щиты, поворачиваясь в воздухе. Луч послеполуденного солнца на миг осветил голову под клобуком, так что перед Гормом мелькнула личина шлема, на редкость правдоподобно сработанная из кожи, меха и металла в виде морды белого медведя, с оскаленной пастью и злобно наморщенным носом. Камог рухнул посреди скопления меченосцев, раздавая удары и посохом, и левой рукой в когтистой боевой рукавице, и, кажется, даже ногами.

– Распролейганцы удовы, разъетые до требухи, гниды мёрской мотни, удоглоты ванненские, совсем без Бродира оробели? – проревел Родульф. – А вот и он!

С этими словами, скальд ударил ногой по голове ярла Ваннена, сброшенной с копья одним из сыновей Брианна. В обрамлении длинных черных волос, снаряд просвистел над головами ванненских дружинников, некоторые из которых отвлеклись, отслеживая остекленевшими от шаманской смеси глазами движение мертвой головы. Горм и Хёрдакнут воспользовались этим, оттеснив копья панцирями коней, и врубились в стену щитов. Хан вонзил клыки в руку копейщика, попытавшегося ударить Готи снизу. Передний ряд врагов отступил, задние не подались назад, в возникшей давке, некоторые ратники не могли даже высвободить руку для удара. Слева от Горма, Боривой подпрыгнул и, каким-то трудно постижимым образом оттолкнувшись ногами от двух копий, направленных в то место, где он только что был, побежал прямо по головам и плечам врагов, рубя сверху вниз изогнутым мечом альвской работы, лезвию которого стальные доспехи не оказывали заметного сопротивления. Продолжая вовсю использовать давку в середине вражеского строя, бодрич отрубил Нидуду дроттару руку вместе с плечом и посохом, оказавшись прямо перед знаменем ворона. Капли крови скатывались с его оружия, не смачивая блестящей поверхности.

– Лавада кайтеар се ту амах! – звонко крикнула из-под серебряного змея Тира, указывая на Боривоя.

Многие ванненцы, чей дух уже изрядно пошатнуло «возвращение» Бродира, понимали древний островной язык. Они-то и пустились в бегство первыми.

– Держите вы сами вашу ворону! – завопил знаменосец и, оставив знамя, устремился к воде.

Древко, на перекладине которого развевалось белое полотно с черной птицей, сжимавшей в когтях три сцепленных круга, зашаталось и шмякнулось. По полотну тут же пробежали десятки ног, с чавканьем втаптывая его в грязь.

– Рассказы Гармангахис о мифах Лейгана оказались очень полезны, – удовлетворенно заметила Тира стоявшему рядом, держась за ее стремя, Горо. – Бельдан и Тридвульф не понимают, что миф – не просто сказка. Миф – это сон народа.

Под натиском Камога, Родульфа, Кривого, и, судя по крикам, большого количества сверхъестественных врагов, включавших Крома, Скади[193], Нуаду, ниссе, варульвов, каттакинов[194]с Ленгикоттом во главе (эти-то откуда взялись?), альвов, драугров, и йотунов, за ванненцами, бросая мечи и копья в морские волны, устремились и лейганцы, за теми нуиты, а вскоре – и большинство сноргов, не считая десятков пяти, что остались угрюмо стоять до последнего у поверженного знамени, пока их не стоптали Хёрдакнутовы конники. Примерно четверть искавших спасения у кораблей забыла про песчаную косу, отправившись по воде напрямую, и скрылась под волнами, остальные гуртами мокрых крыс лезли через борта драккаров и снеккаров.

– Как мы их, а, пёса? – Горм повернулся в седле, ища взглядом Хана. – Пёса?

– Я ему и говорю: «Что-что ты сожрал?» А он мне в ответ: «Солененькие, кругленькие, и так забавно на зубах чпокают, да!» Оказалось, что правду рассказывали – с недавних пор, жрецы Одина при посвящении повадились сами себе вырывать левый глаз. Их засолили для сохранности, а троллище решил, что это закуска. Копье мне… Что за город Дюпплин, или Свартильборг, никуда без задержки не проедешь!

– Это не Дюпплинн.

– Погоди, дочка, – Хёрдакнут огляделся по сторонам. – Если это не Свартильборг, то что?

– Это Свартильборг, но не Дюпплинн, – объяснила Тира. – Дюпплинном называется только свартильборгский замок, а посад – это Ат Клиат. Дорога от моста – Слиге Мидлуахра, а та, что поперек – Слиге М'ор.

– Нарочно все запутали, морды синие! По крайности, через перекресток нам прямо.

Ярл неодобрительно посмотрел на стадо гусей, временно перекрывшее движение. При гусях вроде бы имелся пастушок с хворостиной, но вместо того, чтобы направлять их ход сзади, мальчонка зайцем скакал впереди, не особенно успешно пытаясь увернуться от трех или четырех гусаков, поочередно щипавших его босые ноги. Так или иначе, птицы скорее всего следовали к Черному Пруду, подпертому плотиной на южном берегу Руирхефа, и совершенно не торопились. Конечно, Альсвартура можно было пустить напрямую, но рассказ о том, что родственники богини Дану с востока стоптали конями стадо гусей, плохо вписался бы в местную…

– Тира, как по-этлавагрски называется весь свод местных суеверий? – спросил ярл.

– Мифология.

… В местную мифологию. Хёрдакнут поманил пальцем еще одного мальчонку, тащившего за собой по грязи закрытую корзину, в которой что-то злобно и гугниво мяукало. Ярл показал мальцу блестящий медный кружочек, чем полностью привлек его внимание.

– Прогонишь гусей, пока копейка летит, она твоя, – Хёрдакнут высоко подкинул кружочек в воздух.

Вместо того, чтобы бросаться за гусями, молодой дюпплиннец выволок корзину на перекресток и приоткрыл крышку. Оттуда высунулась серая в полоску вытянутая желтоглазая голова и гнусно заорала, что произвело весьма разительное воздействие на ряды пернатых – некоторые из них даже взмыли в воздух, спеша поскорее оказаться подальше от…

– Кто это у него в корзине? – вполголоса спросил ярл у спутницы.

– Похоже на желтогрудого иктиса, но я не сведуща в местной таксономии, – Тира пожала плечами.

– Зачем и спрашивал, – тень улыбки скользнула по лицу Хёрдакнута. – Поехали.

Мальчонка степенно прошествовал к месту падения копейки, подобрал ее, и удовлетворенно оглядел приобретение, на одной стороне которого Сварог сокрушал молотом голову змея, а на другой Селимир посадник сжимал копье, точнее, совню. Ярл, анасса, и полдюжины верховых карлов наконец проследовали на юг по Слиге Мидлуахра, чавкая по грязи копытами, и оставив гордого обладателя желтогрудого иктиса и гардарской копейки тащить корзину дальше.

– Так что за капище Щеня с друидами решили поставить на верху кургана? Сварогово? – ярл оглянулся назад через реку, где тела погибших были погребены в кургане, на отсыпку которого у победоносного войска и окрестных жителей должно было уйти еще полтора-два дня.

– Пантеическое, – ответила анасса, тут же перейдя на танский. – Там будут поминать всех богов и всякого бога, но при одном условии. Если сыщется божество, чьи служители утверждают, что их обряды единственно правильны, их туда не допустят.