на устройства столовых, а позднее, когда началась голодная эпидемия, на помощь врачам. На этой работе многие навсегда теряли и свои места, и здоровье. Все так называемые толстовцы приняли в этом участие. Те, кто был революционно настроен, может быть, огорчались, что народ часто считал их „посланцами царя“ и что своей помощью они его авторитет укрепляли. Но и эти политические соображения меркли перед сознанием долга помогать страдающему от голода населению. При виде такой работы и мне стало стыдно, что моя помощь сказалась пока только в том, что я воспользовался голодом для поднятия престижа оркестра и хора. И я был рад, что получил возможность сделать и нечто другое. В одном из воззваний своих Толстой рекомендовал вниманию публики совет, поданный, по его выражению, одним „калужским жителем“. Этот житель был Владимиров, выведенный позднее Боборыкиным в его романе „Василий Тёркин“ как новый тип деятеля. Владимиров советовал помещикам брать на зиму к себе крестьянских лошадей, которые иначе подохли бы с голода, а после зимы возвращать их владельцам. Толстому этот способ помощи особенно нравился потому, что каждый крестьянин будет чувствовать, что о нем вдали кто-то заботится и оттуда ему помогает. Толстовцы привлекли к этому делу меня, и мне благодаря знакомствам и случаю удалось разместить более трехсот лошадей на этих началах. Этому я и оказался обязан личным знакомством с Толстым. После его приезда в Москву толстовцы пришли ему рассказать, что они делали, и меня как своего сотрудника с собой к нему привезли. Тогда я в первый раз его близко увидел и с ним говорил. Он, между прочим, прочел своим гостям какую-то статью, сидя за тем самым столом с решеткой, который изображен на картине Крамского. Все это казалось так естественно и просто, что я должен был заставлять себя понимать свое счастье и осмысливать, где я сижу. Жена Л. Н. Софья Андреевна из кабинета, где были все „темные“, позвала нас в общую столовую. Потом я стал бывать у Толстых очень часто, до самой смерти его. Это было для меня великой удачей. Литературные произведения Толстого знает весь мир, религиозные знают не все, обыкновенно только частями, и их не всегда верно понимают. Знать же живого Толстого, испытывать на себе его обаяние было дано очень немногим» (Маклаков В. А. Воспоминания. С. 141–144).

296

Николай II вступил на престол 20 октября 1894 г., после кончины своего отца Александра III.

297

Имеется в виду газета «Русская жизнь» (Петербург, 1890–1895), которую издавал и редактировал А. А. Пороховщиков. В. А. Маклакову изменила память, поскольку в «Русской жизни» в статье о состоявшемся 14 ноября 1894 г. бракосочетании Николая II и Александры Федоровны о «конце „средостения“» ничего не сообщалось. См.: Бракосочетание Государя Императора с великой княжною Александрою Феодоровною // Русская жизнь. 1894. № 305. 15 нояб.; Петербургская хроника // Там же. 1894. № 306. 16 нояб. Очевидно, В. А. Маклаков в модифицированной форме воспроизвел информацию из воспоминаний земского деятеля А. А. Савельева, который, имея в виду Николая II, писал: «Говорили также, что он не с охотой вступает на престол и отклонил всякие чрезвычайные меры охраны его особы, говоря, будто бы, что он не искал царства, а оно дается ему в силу закона помимо его воли и желания. Надо заметить, что в числе этих толков для меня представлялось особенно любопытным мнение издателя-редактора „Русской жизни“ А. А. Пороховщикова, который, характеризуя прежнего царя Александра III, говорил мне, что его деятельность смягчала, будто бы, много государыня Мария Федоровна и что не будь ее, был бы не Александр III, а Павел II, т. е. государь, подобный Павлу I. Государыня, по словам Пороховщикова, имела большое влияние на него и очень любит министра внутренних дел Дурново, вследствие чего нельзя ожидать смены его, пока она в Петербурге и имеет влияние на сына ‹…›. Молодой же царь, по его словам, действительно отверг всякие меры охраны его особы, говоря, что не видит в этом надобности, а если есть недовольство в обществе, то он готов и уйти; а с другой стороны меры охраны и бесполезны, так как деда его оберегали очень сильно, а все же не уберегли от убийц» (Савельев А. А. Два восшествия на престол русских царей (Из воспоминаний земского деятеля) // Николай II: материалы для характеристики личности и царствования. М., 1917. С. 98–99).

298

В программном предисловии к своду первых высочайших отметок, сделанных Николаем II на всеподданнейших отчетах генерал-губернаторов, губернаторов, военных губернаторов и градоначальников, отмечалось, что «коренным препятствием к осуществлению великодушных предначертаний Вашего величества» являются «безграмотность и отсутствие просвещения, при которых и сельские власти, и сами крестьяне всегда останутся в руках людей, имеющих выгоду воспользоваться их темнотою. Мало того, грамотность, развитие просвещения — это краеугольный камень всего экономического, умственного и нравственного процветания народа, ибо только просвещенный народ в состоянии „понять пользу всех мер, предпринимаемых для улучшения его быта и благосостояния“, а следовательно, только просвещенному народу могут эти меры приносить всю пользу, которую от них ожидают. Приведенная мысль, высказанная саратовским губернатором, удостоилась особого внимания Вашего величества. Настоятельная потребность народа в образовании заявлена в губернаторских отчетах самым категорическим образом: число учеников превышает школьные средства и еще множество детей лишено обучения. В целом ряде отчетов Вашему величеству благоугодно было обратить внимание на это печальное положение, по объяснению же астраханского губернатора Ваше императорское величество повелели „прийти на помощь населению в этом насущном для него вопросе“» (Свод высочайших отметок по всеподданнейшим отчетам за 1893 г. генерал-губернаторов, губернаторов, военных губернаторов и градоначальников. СПб., 1895. С. XVII–XVIII).

299

М. П. Щепкин, будучи профессором и заведующим кафедрой политической экономии Петровской земледельческой и лесной академии, в № 3 за 1870 г. газеты «Русская летопись», которую он основал и редактировал совместно с М. В. Неручевым, поместил некролог «А. И. Герцен», после чего под давлением начальства был вынужден подать в отставку.

300

См.: Родичев Ф. И. Из воспоминаний // Современные записки. 1933. № 53. С. 285–296.

301

«Ваше императорское величество, — говорилось в адресе Тверского земства, — в знаменательные дни начала служения Вашего русскому народу земство Тверской губернии приветствует Вас приветом верноподданных. Разделяя Вашу скорбь, Государь, мы надеемся, что в народной любви, в силе, надежде и вере народа, обращенных к Вам, Вы почерпнете успокоение в горе, столь неожиданно постигшем Вас и страну Вашу, и найдете твердую опору в том трудном подвиге, который возложен на Вас провидением. С благодарностью выслушал народ русский те знаменательные слова, которыми Ваше величество возвестили о вступлении своем на российский