С 1835 г. «Молодая Европа» пыталась вести пропаганду также и в соседних государствах, благодаря чему много лет немецкие гарнизоны, расположенные вблизи Баденского озера, должны были постоянно быть готовыми к вооруженному нападению. Австрия, немецкий сейм и Сардиния потребовали изгнания членов «Молодой Европы». Тут‑то и началась позорная «травля беглецов». Невинные и виновные, даже такие швейцарские граждане, как публицист Юлий Фребель, были

поручены полицейскому надзору, засажены в тюрьму и допрошены, — короче говоря, подверглись бессмысленному и совершенно произвольному преследованию и в конце концов были изгнаны из страны. В Германии к демагогам относились обыкновенно человечнее.

Всеми подобными мерами была совершенно подорвана деятельность этого союза, стремившегося к подвигам, и чисто формальная связь между отдельными национальными группами сразу порвалась.

Наряду с «Молодой Италией» возникла в 1834 г. и «Молодая Германия». Этот революционный союз вел энергичную пропаганду среди крестьян, проживавших в Швейцарии. В Страсбурге, Цюрихе, Беле, Берне и других городах были основаны секции, иногда имевшие всего 5 человек. Все эти секции — числом приблизительно 45–50 — не имели между собой прочной связи, легко распадались и снова составлялись. Членами их были по большей части студенты, техники, ремесленники. Все это был народ общительный, шумливый, горячо преданный делу и добросердечный; очень откровенный, а потому плохой хранитель тайн, но это не мешало этим заблудшим детям одной великой матери — Германии — крепко держаться вместе. Лучше всех держали себя и наиболее честно стремились к выполнению своей идеи рабочие. Но что у них были за предводители! По большей части бестолковые, с ограниченным образованием, но полные тщеславного задора без всякого понимания великих политических обстоятельств: они охотнее всего проводили время в кабаке или разъезжали без цели и не желали подчиняться Мадзини. Правда, что этот пламенный и беспощадный фанатик, оказывавший такое неотразимое действие на друзей и врагов одним взглядом своих больших черных глаз с их ярким, изменчивым блеском, стоял на такой высоте, куда не могли проникнуть взоры людей, одаренных небольшим и даже «средним талантом». В общем, «Молодая Германия» воплотилась в жалком и бессильном образе, близком к состоянию анархии.

По ее почину 27 июля 1834 г. в Штейнхельцли, около Берна, состоялось собрание немецких изгнанников и ремесленников — в маленьком виде гамбахское торжество, причем обсуждалась желательность выработки революционного плана тут же в собрании. Тогда же были торжественно развернуты знамена с полосами черного, красного и золотого цвета, а знамена южногерманских государств разорваны и втоптаны в грязь: происшествие это сопровождалось пением мелодий Гарринга.

Жалобы соседних государств способствовали тому, что немецкие клубы были закрыты на основании нарушения швейцарских правил гостеприимства, и многие члены были изгнаны из страны.

Однако уже в следующем году изгнанники тайно вернулись обратно и снова принялись за организацию союза «Молодая Германия». Этот братский союз, преследовавший «чисто гуманитарные цели, задумал привить Германии республиканские идеи и быть для нее нравственным светочем». Если можно верить словам Людвига Лессинга, одного из заговорщиков, этим способом рассчитывали усыпить бдительность немецких властей до того времени, когда соберется «великий народный пир». Для того чтобы объединить немецких ремесленников, союз устраивал кружки для совместного чтения, пения и научных лекций и тут посредством чтения демагогических произведений внушал им свои идеи. Вернувшись в Германию, они должны были устраивать «дружеские ферейны», проповедовать на них новое спасительное учение, стараться распространять революционные сочинения и вообще не упускать из виду ничего, что могло бы послужить для целей революции. Эта многолетняя, кропотливая работа немецких заговорщиков очень много содействовала революции 1848 г.

В продолжение 1837–1839 гг. деятельность немецких революционных партий казалась временно затихшей, пока новые направления не придали ее стремлениям новой жизни. На этот раз они исходили со стороны Германии, и именно от молодых гегельянцев.

Они защищали на почве немецкой философии и теологии политический и религиозный либерализм и борьбу со всеми теми силами, которые противоречили этой цели, причем борцами на поле немецкой литературы являлись Гейне, Берне, Гуцков, Лаубе, Теодор Мундт и другие вожди слова. Эта молодая литературная Германия, которая отнимала все значение у всей существовавшей до тех пор немецкой поэзии, выбрасывала, как ненужный хлам, Гете и Шиллера, а к Лессингу, Гердеру и Канту относилась как к покоренным силам, хотела пробудить новые чувства, новые мысли и новые убеждения, создать новые общественные отношения и образовать новых современных людей.

Разделяя вместе с «Молодой Европой» ненависть к историческим условиям государственной жизни и к монархии, молодые гегельянцы отличались от них тем, что с поразительной ловкостью делали дальнейшие выводы из заповедей Гегеля в том виде, как они их понимали. Первой заповедью учителя и первым шагом учеников должен был считаться полнейший разрыв с церковью и религией, — требование, стоявшее в прямом противоречии с учением великого маэстро.

Все то, что Арнольд Руге и его единомышленники (Людвиг Фейербах, тонкий мыслитель и благородный мечтатель, остроумный теолог Давид Фридрих Штраус и другие) излагали в «летописях» и что, наконец, было доступно и интересно только для ученых и образованных людей, — все это в руках агитаторов превратилось в пропаганду атеистических и республиканских идей, с которой они вторично выступили в Швейцарии в 1839 г. под именем «Молодой Германии».

Органами для распространения «идей человечества», «отрицания религии и любви к отечеству» среди низших классов явились радикал — тюрингенец Делике, Штандау, разумный человечек, прошедший школу практической жизни, и смелый, одаренный Вильгельм Mopp.

Союз посвящал свои силы, как это явствовало из его статутов, «служению свободе». «По самому своему характеру он был тайным, по существу же это была политическая пропаганда». В тех местах, где существовали народные собрания или где оказывалась благоприятная почва для его идей, все посвященные, независимо от их численности, образовывали «семью». Задачей их было присоединиться к существующим уже обществам или самим основывать такие же кружки для пения и чтения, «чтобы сеять в душах ненависть к существующему порядку вещей и готовить к революции».

Ферейны, основанные «Молодой Германией» во всех городах французской Швейцарии, впоследствии тесно соединились между собой с помощью «союза Лемана». Из них подготовлялись и выбирались члены еще более тесного, тайного революционного союза. Для вступления в него требовались следующие условия: нравственный образ жизни, твердость характера и умение молчать. Прием совершался по предписаниям иллюминатов и карбонариев. Под конец «praeparateui» водил кандидата ночью с завязанными глазами крест — накрест и поперек, затем его вносили каким‑то странным ходом в темную комнату и там оставляли на некоторое время наедине со своими мыслями. После того, как он давал клятву хранить абсолютное молчание, его допускали на собрание «семьи». После продолжительной паузы глубокого молчания «оратор» при помощи различных сбивчивых вопросов приводит кандидата в такое состояние, «при котором он мог бы ясно обнаружить свой внутренний мир, для того чтобы окружающие узнали его лучше, чем он, может быть, знал сам себя до сих пор». В заключение этой сцены «семья» решала принять или не принять кандидата, которого снова уводили с завязанными глазами в темную комнату. В случае благоприятного ответа новичка приводили снова, «оратор» указывал ему на серьезность его обязанностей и на «тяжесть наказаний за измену, затем с него снимали повязку, и собрание приветствовало его братским поцелуем».