— Отныне я являюсь имперским планетологом, — громко объявил Лиет Кинес. — Клянусь вам, что преобразование Дюны будет продолжено и доведено до конца.

Человек, стоящий перед выбором между жизнью и смертью, должен его сделать, иначе он обречен на вечные колебания.

Из книги принцессы Ирулан «В доме моего отца»

Во дворе городского госпиталя Кала-Сити, перед входом, стояла статуя прапрадеда Лето по отцовской линии, герцога Миклоша Атрейдеса. Бронза статуи позеленела от времени и была покрыта толстым слоем пыли и птичьим пометом. Проходя мимо безмятежного изваяния предка, Лето машинально поклонился и торопливо поднялся к двери по широким мраморным ступеням.

Лето все еще слегка прихрамывал, но раны его уже затянулись, и наступило почти полное физическое выздоровление. Теперь герцог встречал каждый новый день, не испытывая былой безысходности и безнадежного отчаяния. Взлетев по лестнице на верхний этаж госпиталя, он совсем не запыхался.

Ромбур пришел в сознание.

Личный врач герцога, который продолжал лечить Ромбура в ожидании приезда бригады доктора Юэха, встретил Лето в коридоре.

— Мы начали общаться с принцем, милорд герцог. Одетый в белое медицинский персонал колдовал у системы жизнеобеспечения, которая, как и много месяцев до этого, была соединена с многочисленными аппаратами трубками и проводами. Приборы тихо жужжали и мигали разноцветными индикаторами. Но теперь в настроении людей, работавших с принцем, обозначился явный перелом.

Остановив Лето, который хотел подойти ближе к клинотрону, врач сказал:

— Ромбур, как вы знаете, перенес тяжелую травму правой половины головы, но человеческий мозг — замечательный инструмент. Даже мозжечок взял на себя часть функций большого мозга. Информация нашла новый путь по сложным межнейронным путям. Думаю, что это обстоятельство значительно облегчит работу бригады, которой предстоит создать киборра.

Тессия, глядя внутрь похожего на саркофаг колпака, склонилась над принцем.

— Я люблю тебя, Ромбур, тебе никогда не придется в этом сомневаться.

В ответ из динамика раздались слова, воссозданные акустическим синтезатором.

— Я… тоже… люблю… тебя… и… буду… любить… всегда.

Слова звучали отчетливо и ясно, но были разделены длинными паузами, словно Ромбур еще не полностью овладел речью.

Герцог был поражен до глубины души. Как я мог даже думать о том, чтобы отдать тебя тлейлаксам?

Сквозь прозрачный плаз колпака были видны лоскут покрытой шрамами кожи и кости — все, что осталось от Ром-бура, — соединенные с питающими их системами. Врач снова заговорил:

— Сначала мы могли только говорить сами, используя иксианский код — систему стуков. Но теперь нам удалось подключить синтезатор к речевому центру пациента.

Уцелевший глаз принца был широко открыт, в нем теплилась жизнь и сознание. Лето долго смотрел в изуродованное до полной неузнаваемости лицо друга, не зная, с чего начать разговор.

О чем он думает? Как долго он уже знает, что с ним случилось?

Из динамика послышались слова:

— Лето… дружище… как… поживают… наши… коралловые… геммы… в… этом… году? Ты… не… нырял… за… ними?

Лето едва не упад от радости и рассмеялся.

— Очень хорошо, принц, мы еще поныряем за ними… и очень скоро. — К глазам герцога подступили жгучие слезы. — Прости, Ромбур, но ты заслуживаешь того, чтобы знать правду.

Обрубок тела принца лежал неподвижно, лишь кое-где под кожей изредка подергивались уцелевшие мышечные волокна. Искусственный голос в динамике был начисто лишен эмоций и интонаций.

— Когда… я… стану… киборгом… мы… сделаем… специальный… костюм. И… правда… поныряем. Подожди… и… ты… увидишь.

Каким-то непостижимым образом Ромбур сумел смириться с тем, что пережил, с утратой тела и с нерадостной перспективой. Его доброе сердце и неистребимый оптимизм в свое время помогли Лето пережить раннюю утрату отца. Теперь наступил черед герцога помочь другу.

— Замечательно, — сказал врач. Ромбур, не отрываясь, смотрел на Лето.

— Я… хочу… харконненовского… пива.

Лето засмеялся. Стоявшая слева от него Тессия изо всех сил схватилась за руку герцога. Изувеченному принцу придется еще преодолеть океан боли — физической и душевной.

Ромбур, казалось, ощутил этот перепад в настроении Лето, и снова заговорил, на этот раз речь его лилась более гладко.

— Не… печалься… обо… мне. Радуйся. Я… жду… когда… мне… заменят… недостающие… части. — Лето наклонился ближе к другу. — Я… иксианец… и мне… не… привыкать… к машинам.

Все это казалось Лето нереальным, попросту невозможным, но, однако, все происходило в действительности и было явью. На протяжении многих веков идея создания киборгов занимала умы ученых, но все попытки создать их заканчивались провалом — организм отторгал синтетические детали. Психологи, со своей стороны, утверждали, что разум человека никогда не сможет примириться с вторжением механики в организм. Этот глубоко засевший страх уходил своими корнями в давние времена, когда люди боялись мыслящих машин, во времена до Великого Джихада. Вероятно, доктору Веллингтону Юэху удалось решить проблему. Результат будет виден со временем. Осталось только ждать и надеяться.

Но даже если искусственные части тела приживутся и начнут функционировать, Ромбур все равно будет двигаться так же неуклюже, как старые механические роботы Икса. Работа будет нелегкой, и Ромбур никогда не сможет овладеть тонкими движениями. Не оставит ли Тессия такого глубокого инвалида и не вернется ли на Баллах, в Общину Сестер?

В юности Лето слышал рассказы отца и его ветеранов о раненых солдатах, которые проявляли чудеса твердости духа перед лицом страшных увечий, сделавших их инвалидами. То были рассказы о торжестве человеческого духа над самыми страшными телесными уродствами. Лето впервые сам увидел такое чудо.

Принц Ромбур Верниус был самым храбрым человеком из всех, кого знал Лето.

* * *

Две недели спустя с Ришеза прибыл доктор Веллингтон Юэх в сопровождении своей команды из двадцати четырех человек — мужчин и женщин. Команда прилетела на трех кораблях, два из которых были загружены приборами и материалами.

Герцог Лето Атрейдес лично следил за тем, как его люди помогали разгружать транспортные челноки. Озабоченный каждой мелочью, доктор Сук едва нашел время, чтобы представиться герцогу, и тотчас направился к кораблям, чтобы руководить перевозкой приборов и деталей, предназначенных для протезирования.

Наземные грузовики перевезли персонал и груз в госпиталь, где Юэх заявил, что намерен немедленно осмотреть пациента. Когда они вошли в здание госпиталя, доктор Юэх сказал герцогу:

— Я восстановлю его тело, сэр, но потребуется некоторое время, чтобы он привык и приспособился к своему новому телу.