Основным пунктом на повестке дня была справедливость ведения войны против индейцев.

Сепульведа говорил на протяжении трех часов, по существу излагая краткое содержание своей работы «Demуcrates Alter», в которой косвенно обвинял Лас Касаса в ереси, – его персонаж Леопольдо был немцем, «значительно испорченным ошибочными лютеранскими суждениями»; персонаж Демократ представлял противоположные взгляды.

Аргументы Сепульведы в защиту легальности завоеваний основывались, во-первых, на тяжести грехов, совершаемых индейцами – в первую очередь имелось в виду их идолопоклонничество и преступления против природы, а во-вторых, на природной низменности индейцев, обязывавшей их служить испанцам. Здесь можно вспомнить Аристотеля, приведя его наблюдение, что некоторые люди от природы занимают низшее положение, – индейцы, таким образом, отличаются от испанцев так же, как обезьяна отличается от человека.

Сепульведа цитировал свой труд «Demуcrates Alter»:

«…сравним же благословенные качества, какими наделены испанцы, – рассудительность, вдохновение, великодушие, умеренность, гуманность и религиозность, – с качествами этих «hombrecillos»[168], среди которых вы едва ли найдете даже след человечности, у которых не только не развита наука, но нет и письменности, которые никак не увековечивают память о своей истории, если не считать нескольких туманных и смутных намеков на некоторые вещи в некоторых рисунках. Нет у них и писаных законов, но лишь варварские учреждения и обычаи. У них нет даже понятия частной собственности.

Что же до испанцев, то разве Лукан, Сенека, Исидор[169], Аверроэс и Альфонсо Мудрый не свидетельствуют о разумности и дерзновении этой нации, начиная от времен Нумансии[170]? Разве храбрый Кортес не подчинил Монтесуму с его ордами в его собственной столице? Как можем мы сомневаться в том, что эти народы – столь нецивилизованные, столь варварские, настолько погрязшие во множестве бесчестий и бесчинств, были завоеваны справедливо, именем такого превосходного, благочестивого и справедливого короля, каким был Фернандо Католик, а также того, который теперь называется императором Карлом, усилиями самой гуманной нации, превосходной во всевозможных добродетелях?»

Третий довод в пользу завоевания состоял в распространении веры, которое гораздо легче осуществлять, если туземцы сперва будут подчинены. И наконец, завоевание необходимо, чтобы защитить слабых среди самих туземцев, – здесь Сепульведа перешел к обличению человеческих жертвоприношений и каннибализма.

За этим последовало обсуждение указания, содержащегося в Евангелии от Луки, 14:23, столь впечатлившего папу Павла: «Пойди по дорогам и изгородям и убеди их прийти, чтобы наполнился дом мой». Сепульведа доказывал, что этот пассаж оправдывает ведение войны ради приобщения индейцев к стаду. Лас Касас не мог спорить с этим доводом, поскольку многие императоры, да и сами папы, сражались во имя принципов, которые полагали справедливыми.

Если никакая опасность не грозит, проповедники могут идти в новые земли в одиночку. В опасных же местах следует сперва построить крепости на границах, и уже затем понемногу перетягивать людей на свою сторону.

Сепульведа добавлял:

«В отношении рассудительности, добродетели и гуманности индейцы занимают такое же низшее положение по отношению к испанцам, как дети по отношению ко взрослым, женщины к мужчинам, как свирепые и жестокие по отношению к смиреннейшим, как непомерно несдержанные по отношению к умеренным и выдержанным, а также, как я уже сказал, как обезьяны по отношению к людям{1286}.

И не следует думать, что до прибытия христиан индейцы жили спокойно, наслаждаясь описанным поэтами сатурническим миром. Напротив: они вели беспрестанную и яростную войну друг против друга, с такой свирепостью, что почитали победу ничтожной, если не могли удовлетворить свой чудовищный голод плотью врагов. Их бесчеловечность была еще более чудовищной ввиду того, что они столь разнились от непокоренных и диких скифов, также питавшихся человеческой плотью, поскольку эти индейцы обладали такой трусостью и робостью, что едва могли выдержать вид наших солдат, и зачастую многие тысячи их отступали и бежали, как женщины, перед весьма немногими испанцами, число которых не превышало и сотни»{1287}.

Сепульведа утверждал, что «…хотя некоторые из них [индейцев] выказывают талант к определенным ремеслам, такой довод нельзя принимать всерьез… поскольку мы можем видеть, что некоторые небольшие животные, птицы и пауки совершают вещи, которые никакое человеческое умение не в состоянии полностью повторить…» Этот аргумент впоследствии широко использовался единомышленниками Сепульведы. Можно вспомнить, что и Буркхардт писал о том, что «насекомые сообщества… гораздо более совершенны, чем человеческое состояние, однако они не обладают свободой»{1288}.

Лас Касас появился на второй день дебатов. Он напал на историка Овьедо практически с тем же пылом, с каким до этого нападал на Сепульведу. Его речь была невыносимо длинна и утомила аудиторию. Он прочел целиком свою работу «Argumentum Apologiae» («Доводы в оправдание»), исчислявшуюся 550 страницами на латыни в 63 параграфах{1289}, и эта речь растянулась на пять дней{1290}. Сепульведа говорил, что Лас Касас остановился лишь потому, что судьи более не могли его слушать.

Лас Касас приводил обширные выдержки из своей «Historia Apologйtica», в которой он доказывал, что американских индейцев можно сравнить с народами, населявшими Европу в древности, и сравнение будет в их пользу; что они в некоторых отношениях превосходят римлян – будучи более религиозными, – и лучше воспитывают своих детей (это так: образовательная система в древней Мексике несомненно заслуживала внимания), дают им больше знаний для обустройства дальнейшей жизни, их брачные обычаи более разумны, что индейские женщины благочестивы и трудолюбивы, а храмы в Юкатане можно сравнить с египетскими.