они не смоют все это, никто не станет ей пользоваться, если только они не изведут все примочки из других «скорых» или если им больше не на чем будет перевозить раненых. Снаружи машина была почти чистой, так что Дамиан сидел прямо у дверей, где на него не попадали солнечные лучи. Я же сидела на краю, ноги у меня болтались над землей, и я чувствовала себя так, будто мне снова было пять лет. Рука Дамиана лежала у меня на спине. Он не гладил меня и не пытался потирать мне спину, поскольку это спровоцировало бы движение в моем теле, а прямо сейчас это было плохой идеей. Двери «скорой» были все еще распахнуты, так что мы были защищены от взглядов большинства зевак, которые собрались по другую сторону от оградительной ленты. Приятно видеть, что в чем-то здесь все так же, как и у нас дома. Если происходит преступление, на месте всегда собирается толпа.

Я вскинула голову, чтобы посмотреть на Домино — он встал передо мной, как живой щит, загородив меня и Дамиана практически от всего вокруг. Никки делал то же самое с другой стороны двери, но сейчас он стоял передо мной на коленях, помогая мне удерживать руку неподвижной. Она слабо кровоточила — это было и хорошо, и плохо. Плохо потому, что осколок кости, вероятно, засел глубоко и плотно, и был как пробка в ране, мешая ей кровоточить, и это плюс, но это также могло означать, что для извлечения осколка мне понадобится помощь хирурга.

Никки помахал ладонью у меня перед глазами, и я уставилась на него. Он указал на свое лицо. Я посмотрела в его единственный голубой глаз, на спадавшую светлую челку, закрывавшую второй, если бы он там был. Я медленно моргнула, обычно это означало, что я была немного в шоке.

— Она в порядке? — спросил Домино.

Никки не ответил, а просто продолжил смотреть на меня, чтобы я могла сосредоточиться на его лице и на голубизне его глаза.

— У нее легкий шок, но слух восстановился лучше, чем я думал, — ответил Дамиан.

Я моргнула, глядя на Никки, и повернула голову, чтобы посмотреть на Дамиана, из-за чего моя рука дернулась слишком сильно. Желудок сжался и волна тошноты подкатила к горлу. Я ощутила, как выступила испарина, и тяжело сглотнула.

Домино коснулся своего живота и сказал:

— Я это почувствовал даже сквозь щиты. Если она начнет блевать, не уверен, что не присоединюсь к ней.

— Не вздумай, — предостерегла его я. Мой собственный голос у меня в голове прозвучал нормально, чего не должно было быть — не так скоро после стрельбы в тесном пространстве салона. Когда чуть ранее мне позвонил Натэниэл, я не услышала звонка. Трубку взял Дамиан и поговорил с ним. Очевидно, Натэниэл и Дев, Деверо, оба словили отголосок контузии и раны у меня на руке. В тот момент я еще плохо слышала, и не могла говорить по телефону. Теперь же мой слух был в порядке. Что за херня? В ушах, как минимум, еще должно звенеть. Эти размышления помогли мне справится с тошнотой.

Я посмотрела на Никки, стоявшего предо мной на коленях.

— Ты слышишь меня?

Он улыбнулся и кивнул.

— Скажи что-нибудь, — попросила я.

— Я в порядке, — отозвался он.

Я прищурилась и посмотрела на него, потому что не поверила. Я вновь повернула голову, чтобы посмотреть на Дамиана. Никки чуть усилил хватку на моей руке, чтобы помочь мне стабилизировать ее. Это было именно то, что мне сейчас нужно — с этой ролью он всегда прекрасно справлялся. Я сказала Дамиану:

— Мой слух еще не должен был восстановиться. Боюсь, что Никки как примерное пушечное мясо, взял урон на себя.

Взгляд Дамиана скользнул мимо меня на Никки:

— Это его метафизическая обязанность, как твоей Невесты.

Я сидела, чувствуя надежную и уверенную руку Никки на своей руке, и не ощущала его, как расходное пушечное мясо. Скорее прикосновение его рук помогало мне дышать чуть свободнее.

— Да, но теперь, когда я влюблена в него, это звучит хреново. Ладно, это было хреново еще в тот момент, когда я впервые услышала о концепции Невест.

Дамиан улыбнулся мне и коснулся кончиками пальцев моего лица.

— Ты бываешь резка, но при этом ты — одна из самых заботливых людей, что я встречал.

Комплимент смутил меня. Не знаю, почему, но это так.

— Не знаю, что на это сказать.

— Ты и не должна ничего говорить.

— Если Никки действительно плохо слышит, надо понять, сможет ли он и дальше охранять тебя сегодня, — вмешался Домино.

— Хороший вопрос, — сказала я, посмотрев на него. Солнечные лучи касались его волос, из-за чего пара белых прядей посреди основной массы черных почти переливались, словно густое ирландское солнце наполнило их сиянием.

— Он чувствует, что я говорю, потому что касается меня. Пусть один из вас что-нибудь скажет там, где он вас не увидит.

Дамиан наклонился, чтобы поцеловать меня, и его лицо скрылось от взгляда Никки. Он поцеловал меня мягко и нежно, а, отстраняясь, сказал:

— Ты меня слышишь, Никки?

Ответа от парня, который держал меня за руку, не последовало. Мне пришлось побороть в себе желание развернуться и посмотреть на него, потому что этого будет достаточно, чтобы дать ему подсказку.

— Попробуй еще раз, — попросила я Дамиана.

Он наклонился за вторым поцелуем, а после этого остался на месте, прикасаясь своим лбом к моему, и его длинные волосы упали вперед, так что даже если приглядываться, рассмотреть наши лица было нереально, не говоря уже о губах. Наверное, это выглядело очень интимно, но Дамиан, скрывшись таким образом от посторонних взглядом, проговорил:

— Никки, если ты не сможешь ответить на мой вопрос, тебе придется уйти с поста телохранителя Аниты.

Мы подождали секунду, все еще соприкасаясь лицами, но Никки не ответил. Вот дерьмо.

— Никки, ты нас совсем не слышишь?

— Должно быть, это «нет», — подытожил Домино.

Дамиан отстранился и посмотрел на Никки. Я развернулась и тоже уставилась на него. Я смотрела в это лицо, которое, вероятно, успокаивало меня самим фактом своего присутствия. Не каждый из моих возлюбленных вызывал у меня подобное ощущение, и, может, дело тут вовсе не в наших чувствах, а в том, что он был моей Невестой. Я терпеть не могла эту логику, но избегать ее было все равно что прятаться от правды.

— Никки, ты слышишь то, что мы говорим?

— Да, — ответил он.

Домино встал немного сбоку от него, так что Никки не мог увидеть, как он