сидят. Это как по дороге на Ломоносов…

– Знаю…

– Только не шибко-то они фотогеничны… Оторвы малолетние!

– Ничего! Для журналов и такие пойдут. Стиль антигламур – кэжуал!

На этот раз жрец не торопился. Поставил машину невдалеке, на окраине, сидел – слушал. Самой трансформаторной будки из-за деревьев видно не было. Зато хорошо слышались голоса, смех и – иногда – музыка. Похоже, кто-то принес бумбокс…

– Что ж, сидите, веселитесь… Пока…

Время шло быстро, летело прям на глазах. Вот уже и ночь – «белая», точнее сказать – серая, со светлым белесым небом. А вот и утро – загорелась за дальним лесом заря. Хорошо, тепло… Комары только…

Собравшаяся у трансформаторной будки компания начала потихоньку распадаться еще ночью, а ближе к утру этот процесс еще больше ускорился. Подростки – парни и девушки – разбегались парочками или по одному…

Йомантас уже вышел из машины, встал за сосной – дожидался… Ага, вот, кажется, вполне подходящая особь…

– Эй, парень! – выйдя из-за сосны, Литовец негромко окликнул подростка лет четырнадцати, в джинсах и худи с накинутым на голову капюшоном.

– Я вообще-то девочка, – обернувшись, обиженно буркнул тот. Точнее сказать – буркнула.

Да кто там их разберет, мальчик или девочка? Одежка одинаковая, мешковатая, сисек не видно – да и не выросли, пожалуй, еще… Кстати, на Йомантасе нынче был точно такой же балахон с капюшоном. Удобно! По принципу – ночью все кошки серы. Никогда не вспомнишь лицо…

– Ну, извини… – нагнав ее, улыбнулся жрец. – Танька тусит еще?

– Какая?

Фамилию-то Йомантас и не спросил! А Верка не сказала…

– Ну-у… ее бабуся ищет…

– А! Вы про Худякину! Та-ам…

– А не можешь вернуться, сказать, что бабуся… Я бы и сам, да боюсь – напугаю всю вашу компашку.

– Да, ладно – скажу. Тут идти-то…

Девушка поежилась и, сунув руки в карманы, зашагала обратно.

– Постой! – вспомнив, нагнал Литовец. И эта еще, с зеленой челкой… Тоже там?

– Линда? А где ж ей еще быть-то? Ой, вру! Неужто и ее кто-то ищет?

– Да парень какой-то спрашивал. На мотоцикле. Высокий такой… Сказал, что друг. Вон там, за сосенками был. Передашь?

– Ну да… раз пошла уж…

– Спасибо!

– Да не за что…

Девчонка скрылась за деревьями. Почти сразу мимо Йомантаса пронеслась целая стайка молодежи… С зеленой челкой – никого… Ага… похоже – вот! Рваные джинсы, капюшон… От других не отличишь… кабы не челка! Да, зеленая…

Хмыкнув, Йомантас надвинул поглубже капюшон, сунул руки в карманы, да насвистывая что-то веселое, зашагал себе… мимо сосенок, мимо зеленоволосой оторвы…

– Э-эй, парень! Ты тут мотоциклиста не видел?

Ага! Задело все-таки…

– Кого? – оглянувшись, жрец округлил глаза.

– Ну, парня. На мотоцикле…

Узенькое лицо, зеленая челка… Глаза большие, темные… Ничего такая…

– А! Видел, – якобы припомнив, покивал Йомантас. – Вроде как ждал кого-то. Потом выругался матом да уехал…

– А выглядел как, не заметил?

– Не.

– Уехал… Вот козел! Что тогда и спрашивал?

Девчонка явно погрустнела, видно, на что-то наделась, и, поникнув головой, медленно побрела к дороге…

– Жиза! – хмыкнув, жрец сунул в рот сигарету и похлопал себя по карманам. – Черт… Эй! Зажигалка есть?

– Что? А, есть… Вот…

– Спасибо…

Прикурив, Литовец затянулся сладковатым дымком и тут же предложил оторве – торопился, пока не ушла:

– Дернешь?

– Угощаешь?

– Так да. Смелей!

Затянувшись, девчонка закашлялась, и Йомантас похлопал ее по спине…

– Меня Игорь зовут.

– Линда…

– Надо же!

– Кликуха… Вообще-то я – Кира. Дурацкое имя, правда?

– Ну, почему же?

– Нет, дурацкое! А косячок у тебя ничего, забористый…

– Пошли тут, на бревне, посидим.

– Пошли…

Они уселись на старое бревно, неподалеку, за соснами, сделали еще по паре затяжек и минут через пять уже были лучшими друзьями.

– Ты такой смешной, Игорюха! – Линду пробило на хохот. – Ой, вру! Щас описаюсь!

На левом запястье девчонки Йомантас заметил цветную татушку – змейка и какой-то узор. Заметил и тут же похвалил:

– Классный у тебя партачок!

– Еще бы! А-ха-ха! – горделиво тряхнув челкой, девчонка со смехом вскочила на ноги. – Хочешь, все мои татушки покажу?

– Хочу!

– Ну, смотри…

Без всякого стеснения Линда задрала худи и майку, оголив живот едва ль не до самой груди. Впрочем, груди там почти что и не было. Зато виднелся какой-то аляповатый цветок вокруг пупка, столь же аляповатый стебель от него уходил куда за спину…

Тощая… презрительно подумал Йомантас. Плоскогрудая и худая – одни ребра торчат… А уж татухи – полное безобразие! Тому, кто делал – руки бы оторвать!

– Правда, круто?

Девушка повернулась спиной, задрав одежду до самых плеч – именно туда и уходил небрежно наколотый стебель…

– Круто, круто!

– Слушай, а у тебя еще есть? Ну… пыхнуть…

– Ну-у… не знаю…

– А я б тебе за это… – Линда вновь уселась рядом, заглянула в глаза. – Ну, сам знаешь… Тебе б понравилось, я умею…

– Вижу, ты девчонка взрослая!

– Ну так… как насчет косячка?

– А как насчет…

– Я ж сказала! Хоть сейчас…

– А давай не здесь? – выбросив окурок, поспешно поднялся на ноги жрец. – Знаю тут одно укромное место… Там и покурим, и…

– Так пошли, чего зря время терять? А-ха-ха, какой у тебя голос смешной! И сам ты… Но ты хороший… я чувствую… знаю… А-ха-ха… Ну, что ты меня смешишь? Ой, смотри – собаки! Какие смешные-то, а-ха-ха… А это что развалины? А…

Йомантас нынче был на подъеме, чувствовал – никто ему сегодня не помешает… никто не оскорбит богов! Врагу не до этого… враг нынче занят…

– Линда… К столбику, вон, вставай… еще раз покажешь татушки? Да скинь ты этот балахон!

Девушка тут же сбросила худи… а заодно и майку… Действительно, не грудь – прыщики… И ребра торчат… А стебель вокруг пупка – как змея… руки бы оторвать тому, кто набивал…

– А поку…

– На! Руки дай сюда…

– А-ха-ха! Щекотно… зачем ты меня связываешь?

– Так круто ж! Жиза… Дуй, ветер!

– Какой еще ветер? А-ха-ха!

– Шумите, деревья! Радуйся, лес!

* * *

– Ну, что у тебя с людокрадами, Степан Иваныч? – пригладив бороду, Довмонт сурово взглянул на сыскного тиуна, вызванного для доклада уже прямо с утра.

Подав плечами, тиун отвечал, как всегда:

– Ищем. Мои люди торг да пристань шерстят…

– И? – усмехнулся князь. – Что-то результата пока что не вижу?

Степан Иваныч пригладил усы, этак обстоятельно, неторопливо… знал – в первую очередь князь всегда требовал тщательного расследования и четкие сроки не устанавливал, понимая – тут не все от сыскных зависит. А сегодня вот что-то… Да еще с утра. Небось, не с той ноги встал или дурной сон привиделся.

Что-то такое Довмонту и впрямь привиделось, однако он никак не мог вспомнить – что, и от того злился, и на себя, и на людей вот… Что-то такое было во сне, неприятное, злое… А вчера привиделся вдруг священный уж – залтис, будто приполз он к младшей его сестре, Лайме… Князь долго молился, а нынче вот, похоже, не выспался…

– Третьего дня на торгу полоцкие купцы объявились, – между тем, продолжал тиун. – Старший у них – Флегонтий Рыло, гости заморские из Кафы его не худо знают. Всем торгует. И живым товаром не брезгует… На насадах пришли, амбар на