окраине сняли. Почему на окраине? Неудобно ведь…

– Так проверьте!

– Уже Кирилла послал, батюшка-княже…

– Хорошо! Не спугните только… – махнув рукой, Довмонт поинтересовался насчет недавнего нападение на вотчину боярина Собакина.

– От Кольши вестей пока нет, – снова разочаровал сыскной. – Так и времени-то прошло всего ничего. Разберется! Кольша – парень сметливый… Вообще-то, Гюрята Степаныч, боярин, говорят, сам в свои вотчины собрался… Может, его о чем попросить? Но это тебе, княже, сподручней.

Довмонт хитро прищурился и подобрел:

– А ты, Степане, откуда про боярина ведаешь? Мне он ничего такого не говорил…

– Так он никому не говорил… Так, средь людишек своих обмолвился словом.

– Хитер ты, Степан Иваныч! Молодец… – спрятав улыбку, князь прикрыл глаза. – Кольшу пока не торопи и людей не шли – подозрительно.

– Так я, княже, и сам понимаю.

– И боярина мы просить не будем… Есть у меня кого попросить. Тайное слово к Кольше есть ли?

– Да нет никакого слова, – пожал плечами тиун. – Ни к чему. Я ж, ежели пошлю, так своего, кого парень хорошо знает.

– А вот это плохо! – Довмонт снова нахмурился и задумчиво почесал затылок. – Моего-то человечка Кольша твой точно не знает. Значит, не будет и доверять, и ничего с ним не передаст…

– Может, от меня поклон твой человек передаст, господине? – предположил было Степан Иваныч, но, тут же сам себя перебил: – Нет! Меня на Пскове многие знают… Любой может передать… Тут что-то надо такое… Чтобы один Кольша ведал… и я или ты, княже…

– Хм… А ведь есть такое!

Прикрыв глаза, Довмонт припомнил, как несколько лет назад варяжская колдунья Хельга отправляла совсем юного тогда еще Кольшу, вернее, его сознание, в будущее, следить за жрецом… Ненадолго правда… От полученного потрясения парень потом отходил месяц! Значит, вспомнит…

– Ну, ты, Степан Иваныч, ступай… О людокрадах завтра доложишь! К вечеру.

* * *

Кольша прискакал в Ромашково к обеду и перво-наперво нанес визит воеводе и тиуну, показав обоим боярскую грамоту.

– Буду у вас тут ущерб считать…

– А чего у нас-то? – воевода гневно сверкнул глазами.

– Ну, в Костове, – тут же поправился молодой человек. – А тут я ненадолго, может, дня на два. С вами вот поговорить надо, с тиуном…

– А-а, – Дормидонт Иович, похоже, успокоился. – Ну, со мной да с тиуном – пожалуй, говори, перечить не будем. Тем более написано ж – помогать. Вон и место для ночевки тебе выделю – у меня в людской.

– Вот за это благодарствую, господине!

– Ниче…

– И сразу же спрошу…

– Дак спрашивай, спрашивай… – покладисто кивнув, воевода положил руки на стол.

Немолодой – лет сорока, но еще довольно крепкий, осанистый, с рыжей окладистой бородою, он являл собой почти полную противоположность тощему и сутулому Анемподисту-тиуну. Тиун тоже сидел здесь же, в боярской горнице, и пока что ничего не говорил – слушал, подозрительно щуря глаза и лишь иногда кивал.

– Вот нападавшие… – Кольша обвел взглядом обоих. – По-вашему, они кто? Рыцари, литовцы, полоцкие тати?

– Не рыцари – точно! – колыхаясь всем своим грузным телом, расхохотался Дормидонт Иович. – Те бы все пожгли, сил бы да сноровки хватило! А эти вишь, полдеревни… даже помене.

– Три усадьбы пожгли, – уточнил Анемподист-тиун. – Девок да отроцев похватали… А потом сбежали!

– Рати нашей испугались, поганцы! – воевода хлопнул по столу рукой. – Да и убитые ихны – тати, сразу видать.

– Думаете, лесная шайка?

Тряхнув реденькой черной бородкою, тиун махнул рукой:

– А тут и думать него – они-и! Кабы не Дормидонт Иович, так, верно, и боле пограбили бы… А так – испугались!

– Что же, они про вашу дружину знали?

– Да, видать, знали, что есть… – добродушно усмехнулся Дормидонт Иович. – Невелика тайна! Вот и торопились…

– А вы, значит, к утру только…

– Так, как гонец прискакал… Да пока собралися…

– А гонец…

– Да отрок младой, прощелыга! – отпив из большой деревянной кружки квасу, воевода презрительно скривился. – Прискакал уже вот, к утру ближе…

– Ничего толком и не сказал, все блажил токмо! – вставил свое слово Анемподист. – Едва его и поняли… Да велели пока постеречь – потом допросить. Так ведь сбежал, прощелыга!

– Понятно все… Что ж, благодарствуйте, – встав, поклонился Кольша. – Пойду, пройдусь… для доклада. А вы мне потом дружинников кликните… Или – подскажите, с кем можно?

– Да, мы, мил человеце, пришлем… – воевода расплылся в фальшивой улыбке. – Посейчас служку кликну – покажет, где тебе ночевать… А коня во дворе у меня оставь – покормят, присмотрят.

– Ну, что скажешь, друже? – проводив глазами посланца, воевода искоса глянул на тиуна. – Вроде пока просто все.

– Думаю, не так он и прост, – хищно прищурился Анемподист. – Ишь, про дружину начал выспрашивать. А мы ему не соврали! Почти… Одначе – мало ли, дальше что? Еще гонца сыщет, не дай-то бог… Надо б к нему нашего человечка приставить… Неприметного такого мальца… Есть у тебя?

– Найде-ом! Посейчас и отправлю…

Оставив казенного коня и лишние вещи на воеводской усадьбе, Кольша прошелся по деревне да свернул к реке, к сенокосам… Хороший такой лужок! Речка вблизи синела. Ивы, вербы, ракитник. Травы кругом, цветы – лютики рассыпанным золотом, розовый пахучий клевер, купавницы, колокольчики, ромашки…

Юные девушки в одних рубашках деловито ворошили сено… Вот устали, притомились… Уселись на бережку, вытянув ноги – отдохнуть да напиться водицы. Жарко! А купаться уж потом, к вечеру ближе… Сперва – дело.

Одна из девиц – тоненькая, синеглазая – поднялась, закинув черную косу за спину:

– Схожу все ж до деревни – точильный брусок возьму…

Подружки одобрительно закивали:

– Так и давно бы!

– Заодно б и квасу!

– Спрошу!

– Да чего спрашивать-то? На леднике, из корчаги отлей…

– Ой, Тошенька! Хорошо, что ты к нам гостевати!

– Так маменька ж наказала тетушку навестить…

– А мы тебя работать заставили!

– Ничо. С вами-то – в радость. Да и завтра-послезавтра домой уж. Чай, дома-то и своя работа найдется! А у тетушки трав сушеных возьму – от хворей… Матушка наказала – так уж да… Ну, пошла…

– Кваску не забудь, Тоша!

– Не забуду!

Накинув поверх рубахи красную девичью запону, девчонка быстро зашагала к деревне по узенькой тропке. Шла себе, что-то под нос напевала… Пока из кустов орешников на пути не свистнули, не позвали…

– Эй, Антонина!

– Николай! – девочка свернула в орешник. – Быстро ты.

– И ты… Что-нибудь уже узнала?

– Да кое-что… – оглядевшись по сторонам, Тошка враз стала серьезной. – Дружина-то поздновато вышла…

– Ну, это я знаю, – Кольша махнул рукой. – Воевода с тиуном мне тут про гонца врали – мол, поздно явился, вот они и припозднились. Мол, не их вина…

– Их! Их! – сурово перебила девчонка. – А то чья же?

– Ну да… Только вину свою они на гонца перекладывают. Мол, он во всем виноват… А дружинников мне сегодня пришлют… – задумчиво протянул парень. – Боюсь только, что скажут они то, что воевода с тиуном велят… Вот что, Антонина, у дружинников-то, чай, семьи есть, дети…

– Поняла, – покивала Тошка. – Вечером все знати буду!

– Молодец! Смотри – с опаскою будь!

– А кого мне пастись-то? Кто на меня что подумает? Ну, сидим на околице, болтаем…

– Все