Н. Рыжков:

— Отсутствие Кунаева и Щербицкого вежливо учли: назначили вторичное заседание Политбюро — перед пленумом, который состоялся на следующий день, в понедельник. Забегая вперёд, скажу, что Щербицкий и на него не поспел, а Кунаев счёл для себя лучшим промолчать.

Ещё раз повторяю: никакой борьбы не было, хотя нынче многие мемуаристы склонны представить назначение Горбачёва как некий революционный акт. Революционным-то он был — ясное дело, но только по сути, а по форме выбор генсека оказался спокойным. Предрешённым.

Слово сказано: «предрешённым». В связи с этим хотелось бы вспомнить яростное выступление Лигачёва на XIX партийной конференции летом 88-го с его анекдотически знаменитым: «Борис, ты не прав!» Меня сейчас не волнует правота или неправота Ельцина, которого «долбал» Лигачёв, в очередной раз создавая свердловскому партийному функционеру ореол мученика. Меня сейчас, как и прежде, удивляют категоричные до непреложности (ну такой он, Егор Кузьмич!) слова о двух днях выборов Горбачёва генсеком:

«Надо сказать всю правду: это были тревожные дни.

Могли быть абсолютно другие решения. Была такая реальная опасность.

Хочу вам сказать, что благодаря твёрдо занятой позиции членов Политбюро товарищей Чебрикова, Соломенцева и Громыко и большой группы секретарей обкомов на мартовском Пленуме ЦК было принято единственно правильное решение».

Да чем угодно клянусь: никаких других решений и быть не могло, никакой реальной опасности не существовало! Да, Чебриков, Соломенцев и Громыко твёрдо заняли свою позицию, прав Лигачёв, но их было всего трое, а рядом с ними сидели Гришин и Романов, Тихонов и Кунаев, у которых — не сомневаюсь! — тоже была своя позиция, весьма от нашей отличная. Но — в том-то всё и дело, что ничего они не могли предпринять. Только молчать и соглашаться. В чём — в чём, а в дворцовой мудрости им отказать было нельзя. Они поняли, что время безвозвратно ушло, что месяцы и даже дни их власти сочтены именно Горбачёвым со товарищи, а товарищей как раз толково и последовательно выпестовал и подготовил Лигачёв.

Победа Горбачёва не стала спонтанной, никакой революцией там и не пахло. Не могу, честно говоря, понять, почему Лигачёв сегодня (и вчера — на упомянутой партконференции) явно принижает собственную — долговременную, а не мгновенную! — роль в воцарении Горбачёва, хочет превратить его назначение в случай. Нет, оно было чётко подготовленной закономерностью, к которой сильно запыленные «коридоры власти» подметались и пылесосились ещё с начала 83-го. На две мощные опоры, на двух китов встала эта закономерность. Во-первых, на новые партийные кадры в краях и областях, реальное влияние которых не могла не учитывать всё-таки здравомыслящая часть брежневской «гвардии». Во-вторых, на заметно изменившуюся экономическую ситуацию в стране, невозможность вернуться к старому хозяйственному мышлению, что явилось закономерным следствием новой экономической политики, впрямую связываемой с цепочкой Андропов — Горбачёв — Рыжков.

Так что — никаких неожиданностей. Правда, Горбачёв сам поддержал Лигачёва, сказав даже, что был, дескать, подготовлен альтернативный кандидат. Если и был, то держался в такой страшной тайне, что даже краешка её никто не приоткрыл… Нет, думаю, Горбачёву просто-на-просто хотелось представить, что он прорвался в генсеки с боями, в борениях и муках.

Впрочем, «театр для себя» тем и хорош, что не требует никаких приземленных и оттого скучных доказательств сюжета. Либо вы ему верите, либо не верите.

Я не могу верить или не верить. Я знаю.

Из дневника В.И. Воротникова:

В. Воротников с 4-го по 11 марта находился во главе делегации в Югославии. 10 марта ему передали, что необходимо срочно вернуться домой.

В. Фалин:

— После Пленума ЦК КПСС, на котором М.С. Горбачёв стал над всеми первым, один партийный функционер из Ставрополья доверительно прокомментировал событие так: купили кота в мешке, ещё намаетесь. «Не уязвлённое ли самолюбие говорит?» — подумалось мне тогда. Хуже, чем было, не будет. Оптимист мог бы поправить — бывает и хуже. Если бы поправил, всё равно я не поверил бы. Личные впечатления мешали думать о новом лидере плохо.