– Всё что ты говоришь, вложила в тебя Организация – сказал Верховский. – Они хотят, чтобы ты в это верила.

Глаза Охотницы сверкнули.

– Ты недооцениваешь Организацию – возразила Анастасия. – столкнувшись с её мощью ты не смог её выдержать, а ведь тебе были открыты все пути познания и обладания этой мощи и отказался от неё. Я нет.

– Если и есть что-то сложнее, чем использовать мощь, так это от неё отказаться – сказал Верховский. – Отказаться ради сохранения своей души. Власть и сила разлагают душу.

Анастасия расхохоталась.

– Тогда позволь сообщить, что у меня её уже нет – сказала Охотница. – И без неё мне гораздо лучше. Действия Организации направлены на создание нового человека. Мы подкорректируем то, что Бог оставил эволюции, оставим нужное и уберем лишнее. Действуя из тени, Организация спасает человека от губительных иллюзий.

Верховский подошёл ближе к своей бывшей возлюбленной. Его голос и шаг были тверды.

– Организация манипулирует вами – бросил он. – Вы становитесь всего лишь бездумными машинами. Без чувств, без любви, без нежных привязанностей. Создав вас, Организация извращает само понятие женщины.

– Неверный ответ – заявила Анастасия. – Организация превращает нас в то, чем мы являемся на самом деле. Она пробуждает нас от долгого сна фарфоровых кукол. Ты даже не представляешь, какое это наслаждение.

На лице Верховского возникла кривая усмешка.

– Никогда не одобрял феминистских теорий – сказал он. – Ущербны и примитивны все, до одной.

Анастасия всплеснула руками.

– Естественно – сказала она. – Ты же всегда был выше любых теорий, если, конечно, не считать твоих собственных, которые ты придумывал в насмешку над великими умами. Этим ты увлекал и поражал. Но время изменилось. Я теорий не создаю. Я просто беру то, что мне хочется и, знаешь, что самое главное – мне нравится это делать! Только в такой ипостаси я чувствую себя настоящей. Я научилась получать удовольствие от боли. Если бы ты попробовал, то выяснил, что это чертовски сексуально.

Верховский поморщился.

– Мне жаль, что я стал причиной происходящих с тобой метаморфоз – сказал он. – Но ты ведь не с ними. Ещё нет.

– Мне уже недавно такое говорили – заметила Анастасия. – Только не ты. Но ущербное жалостливое милосердие было таким же отвратительно приторным. Меня и раньше от него выворачивало, а теперь и подавно. Не стоит забывать, что человек есть лишь то, что он собой представляет. А это относится не к его внешнему облику, а исключительно к внутреннему содержанию. Ты же должен чувствовать, что прежней меня во мне не осталось и толики!

– В том-то и дело, что я вижу тебя на всю глубину… до дна!.. – Верховский говорил спокойным и рассудительным тоном, – Конечно же, сейчас мне невозможно за несколько минут склонить чашу твоих сомнений в свою пользу…

– У меня теперь очень мало сомнений – последовал ответ. – Их практически нет.

Верховский боялся смотреть в эти сверкающие яростью глаза. Сейчас, она была почти с него ростом и сверлила его своим взглядом, как будто желая обратить мужчину в камень. Он никогда не думал, что она выберет противоположную сторону, но должен был предугадать это. Ничто в жизни, в последнее время. так не волновало Анастасию, как их миссия по поиску подводной лодки. Даже его одержимость этим медальоном не могла тягаться в этом с одержимостью Анастасии. Она буквально помешалась на медальоне. Ей нужно было, чтобы все удалось. Ей нужно было контролировать все, чтобы ничего мешающего не могло произойти. Она так увлеклась борьбой с Организацией, что Организация сама поглотила её. Верховский понял это слишком поздно. В очередной раз, слишком поздно.

Александр качнул головой.

– Нетерпение – медленно произнес он. – Настоящий бич, для всех больных манией величия, Анастасия.

– Это не обо мне – отозвалась Охотница. – Я изучала глобальную историю, как ты и мы оба знаем, как в ней делаются дела.

Окружившие их солдаты явно не понимали причину такого длительного диалога, но держались наготове.

– Только вероятно сделали разные выводы из происходящего – печально произнес Верховский. – Но я вижу, что сомнения всё ещё одолевают тебя, сколько бы ты не говорила обратное. Ты не злая.

Анастасия улыбнулась, практически той улыбкой, что он помнил всегда.

– Кто же говорит о зле? – спросила она. – Разве предложить людям мир без несправедливостей – это зло? Для этого остался лишь один шаг – уничтожить то, что мешает гармонии и создает диссонанс.

Верховский пожал плечами.

– Иными словами, ты ничего не поняла из того, что изучала в истории – сказал он. – Организация всегда проигрывает, запомни.

Она позволила протянуть ему руку и поправить выбившуюся прядь её рыжих волос. Уже забытое ощущение ласки. Охотница почти вздрогнула. Почти.

– Неужели? – с издевкой произнесла Анастасия. – Что я главное поняла в истории, так это, что она происходит только так, как мы того хотим и сами устраиваем и она нас учит тому, что прошлое должно умереть. Навсегда.

Охотница протянула руку в ответ и погладила Александра по щеке, это был миг, который показался вечностью, а затем быстрым движением обхватила его голову и резко свернула её набок. Хруст, с которым сломалась, шея Верховского эхом отразился от бетонных стен и смешался с пораженным одновременным восклицанием где-то наверху.

Тело Верховского бесформенной кучей осело на пол. Больше он не был ничем, кроме плоти, костей и воспоминания, которые Она обязательно сотрёт.

Брезгливым взглядом Охотница окинула захваченных бунтовщиков.

– Казнить их – проговорила она, стоя над телом Верховского.

* * *

В том коридоре, что скрывал их сверху, беглецы застыли в немом оцепенении, словно не веря своим глазам. По счастью тот возглас, который кто-то из них обронил секунду назад, остался незамеченным в общем хаосе. Теперь им оставалось, только стоять и смотрели, как солдаты внизу расстреливают их товарищей. Это было невыносимо.

Охотницу же, казалось, вообще ничего не интересовало. Она опустилась возле тела Верховского, что-то беззвучно шевеля губами, как будто читала погребальную молитву.

– Нет, дамочка ты так просто не отделаешься – прошипел, стоявший рядом с Кристиной «Лавр» и, прежде чем, девушка смогла что-либо сделать, ополченец нажал на кнопку детонатора, приводя в действие смертоносные машины. Кристина слишком поздно сообразила, что он задумал.

Несколько синхронных взрывов потрясли помещение раскидав беглецов ударной волной в разные стороны, но и только. Зарядов «Лавра» оказалось недостаточно, чтобы перебить трубу коллектора, и они лишь вызвали крупный пожар, взметнувший языки пламени до потолка. Помещение содрогнулось, а затем металлические конструкции стали складываться под высокой температурой. Куда-то вниз поплыл и стеклянный коридор, рассыпавшийся вместе