жизни, или надо, наоборот, равнять по нему свою жизнь, подчиняться мгновенным озарениям? Красота – главная моя забота, так же как и свобода.

Ж. Копо: «В великие эпохи не ищите драматического поэта в его кабинете. Он на театре, среди своих актеров. Он актер и режиссер».

Мы не принадлежим великой эпохе.

О греческом театре:

Г. Мотис: Эсхил и его трилогия.

Афинская аристократия.

Наварр: Греческий театр.

В пантомиме бродячие артисты говорят на непонятном языке (фарсовое эсперанто) – непонятен не смысл, а сама жизнь.

Шансерель справедливо настаивает на важности пантомимы. Тело в театре: весь современный французский театр (кроме Барро) забыл о нем.

Состав Zibaldone[99] в комедии дель арте. (Луи Молан: «Мольер и итальянская комедия») (Лоскутный занавес).

Умирающий Мольер просил принести его в театр, чтобы не лишать платы за представление актеров, музыкантов, рабочих сцены, «у которых нет иного заработка».

Книга Шансереля интересна, несмотря на один недостаток: она способна навеять уныние. Знаменательно также видеть, как человек, занятый влиянием театра на нравы, рекомендует репертуар, где фигурируют елизаветинцы. Мы уже отвыкли от такого склада ума.

Мнение Никола Клемана, библиотекаря Людовика XIV, о Шекспире: «Этот английский поэт обладает довольно богатым воображением, он изъясняется остроумно, но эти достоинства омрачает сквернословие, которым он грешит в своих комедиях».

Великий век был великим единственно благодаря уродованию души и ума, очевидному на примере Клемана. Меж тем английский поэт замечательно писал в трагедии о Ричарде II: «Поговорим о смерти, о червях. Нам прах земной взамен бумаги будет»[100]. А Уэбстер: «Человек словно кассия; чтобы услышать его вонь, его надо растолочь».

Маски, дивертисменты на случай. Танцоры своими движениями чертили на полу инициалы молодоженов, в чью честь давался праздник.

«Oh: no, there is not the end, the end is death and madness»[101] (Кид. «Испанская трагедия»), а Марло в тридцать лет умирает от удара кинжала в лоб, убитый сыщиком.

Пятьдесят три рукописных пьесы из собрания Уорбертона (Филип Мессинджер и Флетчер), сожженные искусной поварихой, которая обкладывала ими формы для своих пирогов. Таков итог.

Ср. Жорж Конн: «Тайна Шекспира» (Буавен).

«Современное шекспироведение» (Дидье).

Октябрь

Чума. Бонзельс, с. 144 и 222.

1342 – Черная чума над Европой. Убивают евреев.

1481 – Чума опустошает юг Испании. Инквизиция говорит: евреи. Но от чумы гибнет один из инквизиторов.

Во II веке шли споры о физическом облике Иисуса. Святой Кирилл и Святой Юстин: чтобы воплощение обрело весь свой смысл, облику Христа надлежало быть мерзким и отвратительным (Святой Кирилл: «самый ужасный из сынов человеческих»).

Но греческий дух: «Если он не прекрасен, то он не Бог». Победили греки.

О катарах – Дуэ: «Еретики на Юге в XIII веке».

Красавица Сембра. Доносит на своего отца, который участвует в заговоре против инквизиции, потому что у нее есть возлюбленный кастилец и они «conversos»[102]. Она уходит в монастырь. Снедаемая похотью, покидает его. Рожает нескольких детей. Дурнеет. Умирает под покровительством одного бакалейщика – требует, чтобы ее череп повесили над входной дверью как напоминание о ее беспутной жизни. В Севилье.

Александр Борджиа был первым, кто воспротивился Торквемаде. Слишком мудрый и «благовоспитанный», чтобы смириться с этим зверством.

Смотри Гердера: «Идеи к философии истории человечества».

Те, кто творил в разгар смутного времени: Шекспир, Мильтон, Ронсар, Рабле, Монтень, Малерб.

В Германии национальное чувство изначально отсутствовало. Его заменяло расовое сознание, созданное сплошь интеллектуалами. Оно гораздо более агрессивно. Немца волнует внешняя политика, француза – внутренняя.

Об однообразии. Однообразие последних произведений Толстого. Однообразие индуистских книг – однообразие библейских пророчеств – однообразие Будды. Однообразие Корана и всех религиозных книг. Однообразие Ницше – Паскаля – Шестова – ужасное однообразие Пруста, маркиза де Сада и т. д.

При осаде Севастополя Толстой выскакивает из траншеи и бежит к бастиону под непрерывным огнем противника: он увидел крысу, а крыс он страшно боялся.

Политика никогда не бывает предметом поэзии (Гёте).

Добавить к Абсурду цитату из Толстого как образец логической непоследовательности: «Если все земные блага, ради которых мы живем, если все наслаждения, которые дает нам жизнь, богатство, славу, почести, отнимает у нас смерть, то эти блага не имеют никакого смысла. Если жизнь не бесконечна, она просто-напросто нелепа – в таком случае жить не стоит и надо поскорее покончить с собой и избавиться от жизни» («Исповедь»).

Но дальше Толстой поправляет себя: «Существование смерти обязывает нас либо добровольно уйти из жизни, либо придать жизни “такой смысл, который не уничтожается смертью”».

Страх и боль: самые мимолетные из эмоций, говорит Бёрд.

На Севере в полном одиночестве он замечает, что существуют телесные потребности, не менее настоятельные, чем духовные. «Тело не может обходиться без звуков, запахов и голосов».

Т. Э. Лоуренс, вновь завербовавшийся после войны простым солдатом и вдобавок под чужим именем. Следует проверить, принесет ли анонимность то, чего не смогла дать слава. Он отвергает королевские награды, отдает свой военный крест собаке. Он анонимно посылает свои рукописи издателям, и те их отвергают. Несчастный случай на мотоцикле.

Отсюда определение А. Фабр-Люса: сверхчеловек узнается по суровости, с какой он замыкается в истории, и по внутренней свободе, какую он обретает по отношению к ней.

После повторного чтения: «Записки Мальте Лауридса Бригге» – книга незначительная. Виноват Париж. Это парижское поражение. Парижская зараза, которую не удалось побороть. Напр.: «Мир считает одиночку врагом». Наверно, миру на него наплевать, и это его право.

Единственная стоящая вещь: история Арвера, которого смерть застает в момент, когда он исправляет ошибку во французской фразе: «Надо говорить “Коридор”».

Как говорит Ньютон: думая об этом непрестанно.

Жан Итье о драматурге: «Он делает что хочет, при условии делать то, что нужно».

Для Монтерлана (упадок рыцарства по вине женщин). «Жан из Сентре», с. 108. МА.ЛФ.

Пьер де Лариве: переводчик. «Духи», перевод из Лоренцино Медичи – Сент-Эвремон.

Все мысы побережья похожи на готовую к отплытию флотилию. Эти скалистые и лазурные корабли покачиваются на своих килях, словно готовясь отплыть к залитым светом островам. Вся Оранская область готова отправиться в путь, и ежедневно в полдень ее охватывает лихорадочная жажда приключений. Быть может, настанет утро, когда мы уедем вместе.

В разгар жары над гигантскими дюнами мир сжимается и сокращается. Это жаркая кровавая клетка. Он ограничен