Она прошла вперед, приблизила лицо к острому длинному носу избитого старика и положила руку на его не по-стариковски мощное плечо:

— Живой, но свободный не более чем раньше.

Гэндалуг закряхтел, как будто хотел плюнуть ей в лицо, но не сделал этого, потому что увидел, как из кольца на пальце старухи выполз паук. Насекомое проползло по его плечу и влезло на шею.

Гэндалуг понимал, что Бэнр не убьет его, потому что он был частью ее завоевательных планов. Он не боялся смерти, но предпочел бы умереть, чем мучиться сознанием того, что невольно способствует покорению своего народа. Прорицатель сознания уже неоднократно обследовал его мысли и выудил из него сведения, которые непреклонный старый дворф не выдал бы даже под самыми страшными пытками.

Если рассуждать здраво, Гэндалугу нечего было бояться. Но сейчас ему было не до рассуждений. Больше всего на свете отважный дворф ненавидел и боялся пауков. И едва он почувствовал его мохнатые лапки у себя на шее, то застыл, неподвижно глядя перед собой, и на лбу у него выступил холодный пот.

Бэнр отошла от него и торжествующе посмотрела на Джарлакса, словно наличие Гэндалуга должно было заставить наемника пересмотреть все свои взгляды.

Но он остался при своем. Джарлакс никогда не сомневался, что Мензоберранзан легко завоюет Мифрил Халл и военная кампания увенчается успехом. Но что будет потом, когда они его завоюют? Город дроу кишел, как растревоженный муравейник; вскоре за места Дома Облодра и Матери Дома Фэн Тлаббар начнется упорная борьба, если не открытая война. Привыкнув за многие столетия выживать на краю пропасти вместе со своей бандой, Джарлакс прекрасно понимал, к чему приведет расширение территорий при таком положении дел, понимал, что, если замахнуться слишком высоко, можно просто упасть.

Но он также прекрасно сознавал, что Мать Бэнр ему не переубедить. Ну что ж, пусть будет так, решил он. Бэнр отправится в Мифрил Халл, а он больше ни в чем не будет ей перечить, даже будет поддерживать. Если все пойдет как задумано, ему это не помешает.

А если нет?

Джарлакс боялся даже думать, какие возможности это сулит. Он знал отношение Громфа, знал его неудовольствие и неудовольствие всей Бреган Д'эрт, состоявшей исключительно из мужчин. Пусть Бэнр отправляется в Мифрил Халл, но если она потерпит неудачу, тогда Джарлакс воспользуется ее советом «восстать из глубины отчаяния».

Так и будет.

Глава 16

ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР

Дзирт нашел Кэтти-бри на том же маленьком плато к востоку от Мифрил Халла, где девушка тренировалась несколько недель и научилась управлять своим своенравным мечом. Солнце низко опустилось за их спиной, и от скал протянулись длинные тени. Первые бледные звездочки мерцали над Серебристой Луной и Сандабаром, лежавшими еще дальше на восток.

Кэтти-бри сидела на корточках, подтянув колени к груди. Даже если она и уловила приближение осторожно ступавшего дроу, то не подала виду. Она лишь слегка покачивалась из стороны в сторону, глядя в сгущавшийся сумрак.

— Какая дивная ночь, — произнес, подойдя к ней, Дзирт, и, поскольку девушка не вздрогнула при звуке его голоса, эльф понял, что она слышала его шаги. — Но ветер довольно прохладный.

— Зима не за горами, — негромко ответила Кэтти-бри, не отрывая взора от темнеющего неба.

Дзирт подыскивал слова, ему не хотелось, чтобы разговор прервался. Почему-то он ощущал неловкость, ни разу за годы знакомства с Кэтти-бри между ними не возникало такого напряжения. Он подошел поближе и присел рядом с девушкой, не глядя на нее, как и она на него.

— Сегодня ночью я позову Гвенвивар, — сообщил Дзирт.

Кэтти-бри не сказала ни слова, только кивнула, и Дзирт растерялся. Он собирался позвать Гвенвивар впервые после того, как статуэтка была восстановлена, — событие отнюдь не пустячное. Невозможно было предугадать, пройдет ли все так, как должно, сможет ли пантера вернуться. Фред, правда, убеждал его, что все будет хорошо, но дроу не мог спать спокойно, пока сам не увидит, что Гвенвивар, живая и здоровая, снова рядом с ним.

Для Кэтти-бри это тоже должно было много значить. Она любила Гвен не меньше самого Дзирта, они были очень дружны с кошкой. И вот она молчит. Дроу, чувствуя, что начинает сердиться, повернулся и внимательно посмотрел на девушку.

В глазах у нее стояли слезы, и весь его гнев сразу, испарился. Он понял, что происшедшее между ними еще не успело порасти быльем. Когда они виделись в прошлый раз, на этом самом месте, оба были слишком поглощены поединком, чтобы разрешать возникшие между ними недоговоренности. Тогда Кэтти-бри нужно было полностью сосредоточиться, а дни, предшествовавшие поединку, она целиком посвятила борьбе с мощной волей своего меча. Но сейчас задача была выполнена. И теперь, как и у Дзирта, у нее появилось время, чтобы припомнить недавнее происшествие.

— Ты же понимаешь, что все случилось из-за меча? — волнуясь, спросила она.

Дзирт ласково улыбнулся, чтобы ободрить ее. Ну конечно, она кинулась к нему лишь потому, что меч внушил ей это. Дело было в нем и только в нем. Но Дзирт — и, вероятно, Кэтти-бри тоже — был бы рад, если бы это было не так. Напряжение между ними появилось еще раньше, а сейчас, после случая с Хазид'хи, оно лишь усилилось.

— Хорошо, что ты оттолкнул меня, — сказала девушка, судорожно вздохнув, но сделав вид, что закашлялась.

Дзирт помолчал, тщательно подбирая слова, чтобы ответить.

— Я оттолкнул тебя лишь потому, что заметил, что стало с эфесом, — произнес он, и Кэтти-бри по смотрела на него в упор, отведя взор от вечернего неба. — Ведь это все из-за меча, — тихо добавил Дзирт.

Кэтти-бри, едва дыша, смотрела своими голубыми глазами в его лавандовые очи. Она думала о том, какая благородная душа у этого дроу. Ведь большинство мужчин не стали бы долго раздумывать и, конечно, воспользовались бы ситуацией. И разве это было бы так уж плохо, спросила себя девушка. Она питала к Дзирту глубокие искренние чувства, их давно связывали любовь и дружба. Что скверного было бы, если бы он овладел ею тогда, в своей комнате?

Но она тут же поняла, какой вред это мгновение нанесло бы их отношениям. Ее телом управлял Хазид'хи. Между Дзиртом и Кэтти-бри и так ощущалась неловкость, а если бы он поддался чувствам, которые испытывал к девушке (а она знала о них), если бы уступил соблазну, то они скорее всего больше никогда не смогли бы посмотреть друг другу в глаза.

Они не смогли бы