Бычиха, не зря получила свое имя. Она была огромна, на ладонь выше Рука, с бычьими плечами и широкой, плоской, злобной рожей. У него на глазах она ладонью рубила стопку глиняной черепицы, а вот двигалась неуклюже, медлительно.

– Если ты встанешь против Бычихи… – заговорил он.

– Знаю, – проворчала Бьен. – Близко не подпускать.

– Этот совет для всех хорош, – заметил Коземорд. – Сражаясь за жизнь, люди становятся… непредсказуемы. Трусы преисполняются отчаянной смелости. Слабые находят в себе кладезь силы…

– Рыбак не слаб, – сказал Талал.

Рук перевел взгляд на Нунга. Мужчина ростом уступал Санг Бычихе – ей все уступали ростом – и выглядел не столько громоздким, сколько жилистым. Зато у него были жилы рыбака, всю жизнь работавшего веслами и тянувшего сети.

И лишь последний Достойный не производил впечатления. Юон То был почти мальчик, лет восемнадцати или девятнадцати, щеки в ямочках. С виду не из тех, кто рвется положить жизнь во славу богов, но Домбанг полон неожиданностей. Не первый тощий юнец здесь возмечтал о славе. Этот, верно, записался в Достойные, когда до святых дней оставался целый год. Воображал восторги и любовь горожан и, похоже, убедил себя, что за год успеет дорасти до своей роли. Судя по его лицу, сейчас он раскаивался в давнем решении.

– Я беру мальчика, – сказала Бьен.

Голос звучал твердо и даже дерзко, и все же она не сумела выговорить: «Я буду драться с мальчиком» или «Я убью мальчика».

– Ты бери мальчика, – отозвалась Чудовище, – а я пошла срать. Хренов вчерашний тростник кишел червями. Тупица… – Она кивнула на сложенный Коземордом зонт. – Прикрой, а то я стесняюсь.

Коземорд оглянулся на нее – у Рука свело живот. Если мастер заподозрит… Но тот, видно, не заподозрил.

– Не в сладком тростнике дело, – ответил он. – Это нервы. Арена на многих так действует.

– С нервами у меня полный порядок, не извольте беспокоиться! – огрызнулась Чудовище.

Коземорд пожал плечами и перепрыгнул низкое ограждение отсека. Рук не в первый раз подивился его ловкости: выглядит, как плохо набитый мешок, а двигается, словно тростниковый кот. Дождавшись, чтобы Рук, Талал и Бьен последовали за ним, мастер улыбнулся.

– В таком сражении лучшие друзья – ваше терпение и поспешность врагов.

Он от души потрепал Талала по плечу, словно щенка приласкал, и направился к своему насесту на восточном краю круга.

Две тройки Достойных сошлись на середине, по сторонам оружейного стола.

Санг Бычиха обвела их глазами и, сплюнув на песок, покачала головой. Она все сжимала и разжимала тяжелые кулаки, словно руки чесались схватить оружие. Рыбак смотрел в песок. Мальчик – Юон То – не сводил взгляда с противников, но смотрел мутно, будто не совсем проснулся и не понял еще, куда попал.

Глашатай взял со стола бронзовый кинжал, поднял, показал зрителям и, положив на место, раскрутил. Несколько мгновений солнце взблескивало на сверкающем диске, потом движение замедлилось, и остановившееся острие указало на восток, между Руком и Бьен.

– Первый выбор оружия, – провозгласил, кивнув им, глашатай, – за вами.

Это была удача, и Бьен, не теряя времени, шагнула вперед за копьем.

Рыбак крякнул, но не изменился в лице.

Рук ожидал, что Бычиха выберет кинжал со щитом. Рослые и сильные воины могли применять бронзовый диск не только для обороны, но и в атаке. Но женщина, к его удивлению, взяла клещи плотовщиков. В ее руках бронзовые крючья выглядели тонкими, едва ли не изящными. Она со свистом взмахнула оружием и оскалила зубы в чем-то похожем на улыбку.

Остались серпы, сеть, абордажный крюк и щит с кинжалом. Рука подмывало взять серпы. Ему не хватало сил размахивать щитом, как хотелось бы, а серпы удлиняли руку и не сковывали движений. Но и щит мог оказаться полезен и даже необходим, особенно если мальчишка опаснее, чем выглядит. Щитом Рук мог бы заслонить и себя, и Бьен, пока та будет бить копьем из-за прикрытия или поверх. Шагнув вперед, он снял со стола щит и кинжал.

Нунг выбрал сеть. Такой поворот был опасен. Мало кто из Достойных умел обращаться со сплетением веревок. Нунг же владел им, как подобало рыбаку, всю жизнь облавливавшему дельту.

Руку очень хотелось спросить, что его сюда привело. Скука? Кровожадность? Потаенная жажда власти? Так или иначе, время вопросов давно миновало.

Мальчишка, взяв серпы, разглядывал их, будто впервые видел.

Талал, пожав плечами, забрал оставшийся на столе абордажный крюк, и с выбором было покончено.

Полдесятка рабов выбежали на середину, подняли и унесли в открытые ворота тяжелый стол. Бьен взглянула им вслед с тоскливой завистью. Рук рискнул через плечо скоситься на покинутый отсек. Там, скрестив руки на груди, стоял у задней стены Мышонок. Тупица, болтая с ним, зонтом прикрывал Чудовище и деревянную бадью. Оба держались на удивление спокойно – как разговорившиеся на рынке старые приятели.

«Как бы не слишком спокойно, – подумалось Руку, – если учесть начало схватки».

Он гадал, успела ли Чудовище пробраться за стену. По времени казалось, должна быть уже там, но, стоя на песке, трудно было вести счет времени – все утро он здесь или лишь несколько ударов сердца?

– По местам, – призвал глашатай, указывая на противоположные края арены.

– Ну? – спросила Бьен, отступая с остальными через круг.

– Я мог бы убить их всех, – деловито сообщил Талал, – но выйдет слишком быстро.

– Очень уж ты уверен в себе, – заморгала Бьен.

Кеттрал в ответ просто кивнул. Бьен в недоверчивом ужасе уставилась на него.

– Ты так просто говоришь: «убить всех»…

– Убивать человека просто не бывает, – покачал головой Талал.

– Просто или не просто, – вмешался Рук, – а нельзя. Сразу нельзя. Ты сам сказал: Чудовищу нужно время. Значит, нам придется тянуть.

– Я сумею не подпустить к себе Санг и мальчика, – сказала Бьен. – Хоть этому Коземорд меня выучил. А вот сеть меня тревожит.

– С сетью будет сложно, – согласился Талал.

– Оружие у нас подходящее, – успокоил Рук. – Твой крюк удержит их на расстоянии. И копье Бьен. Если мальчишка метнет серп, я прикрою щитом. Нам просто надо отступать, пока не увидим Чудовища.

– Симпатий толпы так не завоюешь, – заметил солдат.

– На хрен толпу, – прорычала Бьен; в ее голосе был страх, но и гнева не менее.

Время, отпущенное на обдумывание стратегии, истекло. На палубе корабля голый по пояс мужчина ударил в большой бронзовый гонг. Рук нашел глазами стоявшего на высоком помосте Коземорда – мастер весело ему помахал.

Началась первая схватка третьего дня отборочных боев.

Бычиха выступила вперед, безостановочно раскручивая перед собой клещи. Рыбак и мальчик держались по сторонам от нее. Они недурно сработались: двигались так близко, что трудно было бы