– А в самом деле, – произнес Падший с тяжелымсарказмом. – Почему бы и нет? Почему бы простому смертному не сделать то,что не под силу его богам? Что не под силу драконам, дивам, великанам и всемутому, что рождалось в мое время и что родилось позже? Что не под силу даже тем,перед кем все боги этого мира – прах, тлен, мелкие черви – ангелам? Почему не опрокинутькамень, поставленный самим Творцом?

Придон измерил взглядом скалу. Глупо, понятно, но сейчас,когда все раны зажили, проснувшаяся мощь ищет выхода, напрягает каждую жилку втеле, требует схватки, боя, драки, кровавой сечи за справедливость, за свободу,за счастье.

Он подошел к скале, уперся. Сам понимал, что легче муравьюпопытаться сдвинуть спящего быка. Но сразу же ощутил присутствие нечтоогромного, настолько огромного, что волосы зашевелились от ужаса. Там, глубокопод этой скалой, находится более огромное, чем эта скала, вся земля, небо извезды. И хотя такого быть не может, но сердце застыло, а душа заныла отбесконечной и бескрайней огромности.

Падший стоял шагах в пяти, огромный и могучий, пышущийнакопленным жаром.

– Человек! – услышал Придон его насмешливыйголос. – Это тот человек, ради которого… такая великая битва?

Придон упирался плечом, побагровел, налился жаром. Скала,понятно, не двигалась, он обхватил ее обеими руками, мышцы вздулись огромные итолстые, как стволы деревьев. Падший смотрел с грустной насмешкой, Придонповернулся и уперся спиной. Падший что-то крикнул, в голосе звучало сожаление.Придон сцепил зубы и нажал на скалу так, что в глазах потемнело от приливакрови.

Глубоко под ногами послышался сухой треск, словно там ударилаподземная молния. Или разломилась сама гора, вершинку которой он так наглопихает. Скала качнулась, качнулась, каменная стена подалась под напором еготела.

Придон, не удержавшись, упал. Все тело дрожало от пережитогонапряжения, что оборвалось так резко. Он стоял на четвереньках, сзади грянулголос потрясенного Падшего:

– Что?.. Но как… Как это?

– А вот так, – прохрипел Придон. Он поднялся,отряхнул ладони. – Как гнилой пень!

– Мир перевернулся! – вскричал Падший. – Ноесли Азазель освобожден, то… снова великая смута?.. Небо и земля в пыль, морявыкипят, и горы… тоже в пыль?.. Уходи, несчастный! Ты погибнешь первым…

Он из красного стал зеленым, рука вытянулась в сторонудалекого леса. Придон успел увидеть, как зеленая стрела стремительно прорезалавоздух, ближайший ствол дерева вздрогнул, раздулся, тут же опал до нормальныхразмеров, зато утолщение появилось на другом дереве, дальше, исчезло истремительно понеслось в глубь леса, переходя из ствола в ствол.

Под ногами качнулась земля. Огромное и бесконечное быстроподнималось к поверхности, как в толще воды стремится вверх пузырь с дурнымвоздухом. Придон поспешно откатился в сторону.

Земля вздыбилась зеленым холмом. Пахнуло жаром, холм исчез,превратившись в пар. Из раскаленного красного жерла взлетело нечто настолькосверкающее белым огнем, что Придон рукой прикрыл заслезившиеся глаза.

Над ямой легко парил огромный, в три человеческих роста,человек с такими же горящими белым огнем крыльями, как и сам. Лица Придонрассмотреть не мог, оно постоянно менялось, но захолодевшим от восторга сердцемчувствовал, что лицо Азазеля прекрасно, невероятно, неслыханно прекрасно.

Он корчился, чувствуя на себе взор этой частицы Творца –испытующий и неверящий, и в какой-то миг понял, что Азазель увидел и узнал онем все, а сейчас Азазель жадно охватывает мыслью и чувствами весь наземныймир, с которым был разлучен еще от Начала Времен.

Внезапно Азазель исчез. Только что висел в воздухе, недвигая божественными крыльями, потом крылья чуть дрогнули, его унесло с такойневероятной скоростью, что здесь просто исчез, и только смутно Придон успелувидеть, как сверкающая полоса пронеслась над лесом, больше похожая на вспышкумолнии.

Он пытался приподняться, но руки обламывались, он рухнулвниз лицом. Прогретая подземным жаром земля быстро остывала, а водяные потоки,что пронизывают землю, как мелкие вены тело человека или зверя, поспешнопонесли в поврежденное место холод, жизнь. Слуха коснулось журчание воды, апотом земля осторожно задвигалась, рана заживала на глазах, края сомкнулись,оставив неопрятный шрам.

Придон лежал, слыша стук сердца, потом жажда жизни заставилаего перевернуться, привстать сперва на колени, потом, цепляясь за ствол дерева,встать на ноги.

Азазель возник, как почудилось, внезапно, хотя в сознанииосталось нечто вроде кратчайшей молнии, один конец за горизонтом, на другом –сверкающий глава Падших. Придон содрогнулся всем телом, от ангела пахнуловолной невыносимой горечи.

– Я наказан, – прогремел прекрасный инечеловеческий голос. – Я наказан…

Придон вскрикнул, снова закрывая глаза от всесжигающегосвета:

– Но теперь ты свободен!

– Свободен, – прогремел печальный голос. –Именно теперь я и наказан!.. Теперь понимаю, что, когда лежал, скованный, подэтой скалой, это не наказание было вовсе. А сейчас я облетел весь мир… и нигдене нашел ни друзей, ни врагов! Мир… совсем другой.

Дрожь пронизала тело Придона.

– Но… он есть!

– Он есть, – повторил Азазель. – Куда за этитысячи лет ушли друзья и враги?.. Их нет, но ведь они – бессмертны. Ихуничтожить невозможно. Значит, ушли к Творцу и растворились в нем. Я облетелземлю от края и до края – все иное…

Громовой голос упал до шепота. Придон перевел дух, Азазельсверху рассматривал маленького человека. Во взгляде росло изумление.Огненнокрылый ангел все яснее понимал, что освободил его всего лишь человек.

– Но этот мир, – сказал Придон гордо, –прекрасен!

Судорога прошла по телу могучего ангела. Он исчез, возниксразу в десятке мест, затем Придон снова увидел его перед собой. Воздухкачнулся плотной волной от густого голоса:

– Я тоже… уйду. Придон пробормотал:

– Я тебе не судья.

Огненный взгляд прожигал его насквозь. Придон чувствовалсебя, как мокрица под прямыми солнечными лучами, что прожигают ееполупрозрачное тельце насквозь.

– В тебе нет страха, – произнес Азазель. – Ив тебе нечто… чего раньше не было. Неужели Великий Мастер все предвидел?..Возможно, видит, что дальше?.. А мы, кучка юнцов, бросились высмеивать его,показывать свою мощь, свое умение… и чем больше у нас провал, тем сильнеезлобствовали и обвиняли его, но никогда – себя!.. Мы многое дали людям, но несумели научить пользоваться. Он и это предвидел?.. И когда дал нам самимувидеть, что натворили, тогда лишь наказал… Нет, не наказал, всего лишьотстранил, ибо что эти сто тысяч лет под этой скалой для бессмертного?.. Теперья вышел и зрю… И сердце мое полно трепета перед мудростью Мастера и великимраскаянием. И я говорю, нет, кричу всем истекающим кровью сердцем: прости, ябыл не прав!.. Сто тысяч раз не прав, когда укорял тебя в великом замысле…