Мойра стояла в сводчатом вестибюле и, задрав голову, разглядывала хрустальную люстру.

– Вот это дом, я понимаю! Тут я согласна жить. О да! Можешь поставить мои туфли под кровать, Джонни.

Тереза обняла Грациеллу за плечи:

– Ну что, мама, этот дом тебе больше по вкусу? Как на твой взгляд, это подобающее место для женщин Лучано?

Грациелла кивнула. По лицу ее катились слезы.

– Если бы папа был жив, он порадовался бы за всех нас… Да, таким домом он мог бы гордиться… Bella, bella… А ну подойди сюда, Джонни, дай поблагодарить тебя.

Она обняла его и стала целовать. Наконец он отстранился.

– Это все для вас, мама. Для вас и для Софии. А теперь давайте я покажу вам окрестности.

Тереза взяла его под руку.

– Такой особняк, наверное, стоит целое состояние. Ты действительно нам его даришь?

Лука кивнул. Он был весел и выглядел совсем как мальчишка.

– Мы будем жить здесь одной семьей, все вместе…

Тереза улыбнулась, и они стали подниматься по лестнице, чтобы осмотреть спальни. Она пыталась подсчитать в уме стоимость этого имения, понимая, что денег, которые Лука получил в качестве своей доли, явно недостаточно для подобной покупки. Интересно, когда же он успел его приобрести?

– А кому принадлежал этот дом? – спросила она. – Похоже, его недавно ремонтировали.

Лука счастливо улыбался:

– Он принадлежал одному богатому банкиру, который умер, так и не успев сюда переехать. Имение было продано целиком.

– Оно было сдано в аренду, Джонни? Ты арендовал его?

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, я его купил… А вот это хозяйское крыло…

Женщины переходили следом за ним из комнаты в комнату, но Тереза чуть приотстала. Она трогала гобелены, разглядывала украшения и картины, а ноги ее утопали в пушистых шерстяных коврах. Она промолчала насчет цены – не хотела портить Джонни сюрприз. А сюрприз и впрямь удался.

Пирелли говорил почти два часа. Бутылка вина была выпита, пачка сигарет опустела. София ни разу его не перебила. Она сидела, опустив глаза и сосредоточив взгляд на маленьком пятнышке ковра. Ее стакан с водой остался недопитым. Пирелли предлагал ей сигареты, но она выкурила лишь одну – ту, которую зажгла в самом начале разговора, и затушила ее после нескольких затяжек.

Пирелли сообщил ей все, что хотя бы косвенно относилось к его расследованию и поискам Луки Кароллы, и теперь чувствовал себя совершенно опустошенным. Голос его охрип. В комнате стало так тихо, что было слышно, как тикают часы у него на руке. Он взглянул на своего друга Джиганте.

Джиганте нарушил неподвижность в комнате, подлив вина в их бокалы и поудобнее устроившись на жестком стуле с прямой спинкой. Никто из мужчин не мог сказать, о чем думает София: ее спокойствие было достойно восхищения, учитывая, что Пирелли во всех подробностях описал жуткие убийства и ту силу, с которой убийца наносил раны своим жертвам. Даже смерть Нино, казалось, оставила ее равнодушной.

Пирелли надеялся на большее и сейчас был настолько подавлен и эмоционально обессилен, что даже голова разболелась. Он испытывал те самые ощущения, которые, по его мнению, должна была бы испытывать София. Ему хотелось накричать на нее, а он лишь беспомощно смотрел на Джиганте.

В комнате висела напряженная, какая-то зловещая тишина. Пирелли вздохнул. София медленно подняла голову и встретилась с ним взглядом, потом вновь опустила глаза. Наконец она прервала мучительно затянувшуюся паузу, пригладив юбку и прижав ладони к коленям.

– Все, что вы рассказали, потрясло меня и напугало – так сильно, что трудно выразить словами. К сожалению, я ничем не могу быть вам полезна. Я никогда не встречалась с Лукой Кароллой, однако обязательно приму меры предосторожности и предупрежу своих родных.

Пирелли заглянул ей в глаза – темные, лишенные всякого выражения. Ему было трудно поверить, что только сегодня утром они занимались любовью. Он придвинулся ближе:

– Я еще не закончил, София. Вы приезжали к Нино Фабио и поссорились с ним из-за того, что он отказался с вами сотрудничать. Как уже говорил мой коллега, нас интересует ваш шофер. Мы уверены, что вы не имеете никакого отношения к этому убийству…

София продолжала смотреть ему в глаза и не ответила на его слабую улыбку, когда он предположил, что она может быть причастна к убийству. То, что они в тайне от Джиганте были любовниками, помогало ей сохранить выдержку.

– Вы также сообщили нам, что встретились с Селестой Морвано перед зданием фирмы. Однако вы еще не знаете, что Селеста приходила в полицию и мы ее допросили. Она не могла дать подробного описания вашего шофера, но увидела на стене полицейского участка фоторобот и снимок – они висели на доске объявлений о розыске – и заявила, что человек на фотографии и человек, который сидел за рулем вашей машины, – одно и то же лицо.

София по-прежнему смотрела на него в упор, ожидая продолжения. Он пытался проникнуть в ее мысли, отыскать хоть какую-то слабину в ее внешнем хладнокровии.

– София, та фотография, на которую показала Селеста, была фотографией Луки Кароллы.

При этих словах она глубоко вздохнула, а затем потупилась, не желая выдавать своих чувств.

Его голос был очень тихим.

– Лука Каролла живет под чужим именем. Один раз он воспользовался им, когда устраивался в гостиницу, это было до убийства Пола Кароллы, и второй раз, когда заказывал билет на самолет из Италии. Его второе имя – Джонни Морено. Вашего шофера тоже зовут Джонни.

Оба мужчины внимательно следили за Софией. Она даже не шелохнулась, застыв в бесстрастной неподвижности. Они переглянулись… Когда она наконец заговорила, ее голос был еще более низким, чем раньше, но не дрожал.

– У вас есть этот фоторобот? Или что там было – фотография? Я хочу на нее взглянуть. Может быть, тогда я смогу вам сказать, был ли мой шофер… был ли он… – она перешла на шепот, – Лукой Кароллой.

Джиганте достал из кейса фотографию и протянул Софии. Она посмотрела на нее и отдала обратно, потом взяла у него фоторобот и опять какое-то время его разглядывала, давая Пирелли возможность разглядеть ее саму.

Ее профиль был словно выточен из камня. Слабые тени подчеркивали изящные линии подбородка и скул. Полные губы, накрашенные темной помадой, чуть приоткрылись, и она провела языком по верхней губе. Это было едва уловимое движение, и Пирелли не заметил бы его, если бы не вглядывался так пристально.

Внезапно она подняла голову. Ее глаза были такими темными, точно состояли из одних зрачков, без радужной оболочки.

– Здесь нет никакого сходства. Селеста, должно быть, обозналась. Хотя я уверена, что, пока мы с ней разговаривали, мой шофер действительно сидел в машине. Видите ли, там тонированное лобовое стекло… Но этот человек на снимке – точно не мой бывший шофер. Тот был рыжий и вроде бы помоложе. Мне надо поговорить со свекровью. Она наверняка знает его фамилию и адрес его семьи.