– Вы переезжаете в Киннаирд? – удивилась я.

– Да, Тигги, переезжаю. После того как я вчера вечером уложил вас в постель, я долго размышлял и много чего понял, чему, впрочем, поспособствовало и виски. Я вдруг все увидел в истинном свете.

– Что – «все»?

– Во-первых, то, что Киннаирд, можно сказать, у меня в крови. Я – плоть от плоти его, не больше и не меньше. Наверное, человек начинает по-настоящему ценить то, что имеет, лишь тогда, когда ему грозит потерять это. Так что в какой-то степени я даже должен быть благодарен Фрейзеру за то, что он открыл мне глаза. Вот я и решил взять в своей клинике отпуск на год. Этого времени, по моим соображениям, мне должно хватить на то, чтобы полностью сосредоточиться на всех проблемах Киннаирда, а заодно и продумать все, что следует сделать для возрождения имения. И потом, у меня будет достаточно времени, чтобы убедиться в том, что я могу и впредь жить и работать здесь на постоянной основе. Я в долгу перед своими предками, да и для Зары обязан сделать еще многое. А в медицину я всегда сумею вернуться, если что-то здесь не сложится. А может, мы с вами даже сумеем осуществить нашу общую мечту и исчезнуть где-нибудь вместе на необъятных просторах Африки, – неожиданно улыбнулся Чарли.

– Если уж говорить про Африку, – нерешительно начала я, почему-то сразу же почувствовав себя виноватой, – у меня на следующей неделе собеседование в Лондоне: предлагают работу смотрителя в Национальном парке-заповеднике в Малави.

– Малави – это в Африке?

– Да.

– Что ж, тогда… – Я увидела панику в его взгляде. – Конечно, я все понимаю. – Чарли нервно сглотнул слюну. – Я же сам рассказал вам в свое время, какое туманное будущее ждет Киннаирд… Разве имею я сейчас какое-то моральное право отговаривать вас? Хотя, с другой стороны, я буду сильно волноваться по поводу состояния вашего здоровья, это правда. Тем более едва ли в тех местах есть поблизости приличные больницы. Сомневаюсь! И потом…

– Что?

– И потом, я до последнего продолжал надеяться на то, что вы останетесь здесь и поможете мне в Киннаирде.

Последовало затяжное молчание. Казалось, что в воздухе буквально вибрировало все то, что мы хотели сказать друг другу, но не знали, как это сделать. Я медленно пила свой чай и поглядывала в окно, чувствуя себя крайне неловко. Чарли же поднялся со стула и стал расхаживать по комнате, засунув руки глубоко в карманы.

– Вчера вечером, когда мы с вами, можно сказать, на ходу придумали и реализовали план, который вполне тянет на то, чтобы назвать его «Фрейзергейт», я подумал… то есть я решил, что мы с вами одна команда. И это было так здорово, Тигги.

– Да, вчера мы выступили весьма достойно, – согласилась я.

– А еще… Понимаю, рано начинать разговор на эту тему. Хоть вы и спасли для меня Киннаирд, но еще многое предстоит сделать для того, чтобы в будущем это принесло свои осязаемые плоды, и не факт, что так оно и будет. Плюс многое другое… Достаточно вспомнить, что впереди меня ждет изматывающий бракоразводный процесс… Но все равно я до последнего надеялся, что вы, Тигги, будете… со мной.

– В качестве вашего наемного работника? – уточнила я, понимая, что поступаю невеликодушно, задавая Чарли такие провокационные вопросы. Но уж очень мне хотелось заставить его сказать все те слова, которые он должен был сказать мне.

– Да, и в этом качестве, разумеется. Но нет! Я имею в виду – со мной.

Чарли подошел к кровати и уселся на постель рядом со мной. Протянул руки к моим рукам, длинные тонкие элегантные пальцы трепетали от нетерпения. И вдруг я увидела, как моя ладонь раскрылась сама собой, я взялась за его пальцы и крепко сжала их. Мы глянули друг на друга, стеснительно улыбаясь. Мы оба молчали. Да и зачем нужны слова, когда мы и так все знаем?

«В горе и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и в здравии…»

Чарли сдвинул с моих колен поднос с завтраком и привлек меня к себе. Я положила голову ему на грудь, и он принялся гладить мои волосы.

– Я хочу быть рядом с тобой, ухаживать за тобой до конца своих дней, – прошептал он, переходя на «ты». – Хочу, чтобы мы вместе возродили Киннаирд и стали семьей, счастливой семьей. Я мечтал об этом с самой нашей первой встречи у меня в клинике. Мечтал столько месяцев, но и представить себе не мог, что моя мечта может когда-нибудь исполниться. И вот случилось чудо, и все исполнилось.

– Я тоже об этом мечтала, – призналась я и слегка покраснела, когда он, взяв меня за подбородок, слегка приподнял его, чтобы заглянуть мне в глаза.

– Неужели правда? Ты меня поражаешь. Ведь я же старше тебя… К тому же с таким грузом проблем на плечах. Понадобится еще много времени, чтобы их решить. Заранее предупреждаю тебя, Тигги, все это будет непросто, но меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы ты была недовольна или постоянно критиковала меня, как это делала Ульрика.

– Я не Ульрика, – тут же отрубила я. – Я – это я, и вообще, критиковать и негодовать – это не мое.

– Все так. Ты не такая. Ты – волшебница. Да, ты – волшебница. – Я увидела, как глаза Чарли наполнились слезами. – Ну вот, я сейчас расплачусь!

Боже, до чего же я жалок! Так каков будет твой ответ?

– Я…

Мне очень хотелось сказать Чарли «да», но я понимала, что должна еще и еще раз все основательно обдумать и лишь потом уже озвучивать свое решение. Этот дорогой моему сердцу мужчина и так достаточно настрадался, я не имею права причинять ему дополнительную боль. Если я отвечу согласием, то это должно быть навсегда.

– Дай мне пару часов, чтобы подумать, ладно? – попросила я. – Я должна тут кое-кого навестить вначале.

– Конечно, что за вопрос. Но могу я поинтересоваться, кого ты собралась навещать?

– Нет, не можешь. Потому что, если я скажу тебе, ты решишь, что я совсем спятила.

– Думаю, Тигги, ты действительно немного того. – Чарли нежно поцеловал меня в лоб. – Но я тебя все равно люблю, – добавил он, широко улыбаясь.

«Он любит меня…»

– Ладно! Тогда скажи мне, где вы похоронили Чилли?

– Конечно, скажу. – Легкая улыбка продолжала блуждать по его губам. – Само собой, мы похоронили его на нашем семейном кладбище; ведь он же тоже был частью нашей семьи. Его могила прямо за часовней. – Чарли поднялся с постели. – Я покажу тебе, но чуть позже. А прямо сейчас я собираюсь в гости к Берил. Хочу рассказать ей обо всем, что у нас произошло. И буду слезно просить ее снова вернуться в Киннаирд-лодж.

* * *

– Здравствуй, дорогой Чилли, – промолвила я, преклонив колени перед простым крестом, точно таким же, какие я видела на кладбище в Сакромонте. На табличке значилось только имя Чилли, ведь никто здесь не знал ни его фамилии, ни даты рождения. – Мне очень жаль, что я не смогла проститься с тобой, как положено, но спасибо, что в ту ночь, когда ты возносился на небеса, ты сделал по пути небольшую остановку в Сакромонте.