— На Беверли-Хилз?

— Да. Это долгая история. Когда я приехала в «Риальто», девушка-регистратор, по-моему, ее зовут Тиффани, сказала, что на тебя тут ничего нет. Она сказала, что у них все заказано под какие-то научные дела и им приходится отправлять всех вновь прибывших в другие отели. Она сказала, что ты в «Беверли-Хилз» в номере десять-двадцать-семь. Как там Дэвид?

— Он невыносим, — сказала я. — Он проводит время, изучая отпечатки ног Дины Дурбин в Китайском театре Граумана, и пытается меня уговорить пойти с ним в кино.

— И ты собираешься пойти?

— Не могу. Через полчаса — обзорный доклад доктора Геданкена.

— Доктора Геданкена? — В голосе Дарлин прозвучало удивление. — Минутку. — Тишина, потом снова голос Дарлин: — Думаю, тебе лучше пойти в кино. Дэвид — один из двух последних оставшихся в мире очаровательных мужчин.

— Но он не принимает всерьез квантовую теорию! Доктор Геданкен набирает команду для разработки парадигмы, а Дэвид безостановочно болтает о прожекторе на Архиве Конгресса.

— А знаешь, может, он что-то в этом нашел. Я хочу сказать, что серьезное отношение хорошо для ньютоновской физики, но, возможно, квантовая теория требует совсем иного подхода. Сид говорит…

— Сид?

— Парень, с которым мы идем сегодня в кино. Это долгая история. Тиффани дала мне неправильный номер, и там оказался парень в нижнем белье. Он квантовый физик. Он собирался остановиться в «Риальто», но у Тиффани на него ничего не было.

Основной смысл дуализма волна/частица состоит в том, что электрон не имеет точной локализации в пространстве. Он существует как суперпозиция возможных локализаций. Только при наличии наблюдателя электрон коллапсирует в точку.

Доктор Филдс. «Удивительный мир квантовой физики»

Кладбище «Форест лаун» закрывалось в пять часов. Я прочла это в буклете о Голливуде после разговора с Дарлин. Там ничего не говорилось о том, куда он мог пойти: в «Коричневый котелок» или на ранчо Ла-Брея или еще в какое-нибудь классное место недалеко от Голливуда и Уэйна, где подают альфа-альфа спаржу, которую Джон Харт съел прямо перед тем, как его грудь взорвалась в «Чужом».

По крайней мере я знала, где доктор Геданкен. Я переоделась и вошла в лифт, размышляя о дуализме волна/частица, фракталах, высокоэнтропийных состояниях и экспериментах с запаздывающим выбором. Проблема в том, где найти парадигму, которая позволяет зрительно представить себе квантовую теорию, если в нее надо включить и переход Джозеффсона, и страсть, и все это пустое пространство. Это невозможно. Ведь нельзя же работать только с несколькими отпечатками ног и впечатлением от колена Бетти Грейбл.

Двери лифта раздвинулись, и на меня налетел Эйби Филдс.

— Я вас везде ищу. Вы не видели доктора Геданкена?

— А разве он не в танцзале?

— Нет, — сказал Эйби. — Он опаздывает уже на пятнадцать минут, и никто его не видел. Вы должны подписать вот это. — Он сунул мне какую-то бумагу.

— Что это?

— Петиция. — Он выхватил бумагу у меня из рук. — Мы, нижеподписавшиеся, требуем, чтобы ежегодные встречи Международного конгресса по квантовой физике впредь проводились в надлежащем месте, таком, как Расин. — Он снова сунул мне бумагу. — Но не в таком, как Голливуд.

Голливуд.

— Вы знаете, что участнику МККФ требуется в среднем два с половиной часа, чтобы зарегистрироваться в отеле? Они даже заслали несколько человек в Глендейл.

— И в Беверли-Хилз, — рассеяно сказала я.

Голливуд. Музей бюстгальтеров — и братья Маркс, и бандиты, которые могут избить вас только зато, что вы носите голубое или красное, и Тиффани/Стефани, и Самое Большое В Мире Полотно На Религиозную Тему.

Беверли-Хилз, — пробормотал Эйби, доставая из кармана авторучку и делая для себя какие-то пометки. — Я собираюсь огласить эту петицию во время выступления доктора Геданкена. Ладно, давайте подписывайте. — Он протянул мне карандаш. — Если только вы не хотите, чтобы в следующем году конференция снова состоялась в «Риал ьто». Я вернула ему бумагу.

— Я считаю, что отныне и впредь ежегодные конференции должны проводиться здесь, — сказала я и бросилась бежать к Китайскому театру Граумана.

Имея парадигму, охватывающую как логичные, так и абсурдные аспекты квантовой теории, мы сможем проследить и за столкновением электронов, и за их параметрами, и увидеть микрокосмос во всей его изумительной красоте.

Из обзорного доклада доктора Геданкена

— Мне, пожалуйста, билет на «Бенжи IX», — попросила я девушку в кассе. На ее значке было написано: «Добро пожаловать в Голливуд. Меня зовут Кимберли».

— Какой театр?

— Китайский Граумана, — подумав, сказала я. Времени на поиск состояния с наивысшей энтропией не оставалось.

— Какой театр?

Я взглянула на афишу. «Бенжи IX» шел во всех трех театрах — в огромном главном и двух поменьше.

— Они изучают реакцию зрителей, — сказала Кимберли. — В каждом театре у фильма своя концовка.

— Чем кончается фильм в главном театре?

— Не знаю. Я работаю здесь часть времени, чтобы платить за уроки по органическому дыханию.

— У вас есть игральные кости? — спросила я, внезапно осознав: то, что я намереваюсь сделать, в корне неверно. Это же квантовая теория, а не ньютоновская физика. Не важно, какой театр я выберу или в какое кресло сяду. Это эксперимент с запаздывающим выбором, и Дэвид уже в полете.

— Пожалуйста, тот, где счастливый конец.

— Главный театр, — сказала она.

Я проскользнула мимо каменных львов в вестибюль. Рядом с туалетом в стеклянных саркофагах сидели восковые фигуры Ронды Флеминг и каких-то китайцев. Я купила коробку изюма, упаковку кукурузных хлопьев, коробку мармелада и вошла в зал.

Он оказался еще больше, чем я предполагала. Бесконечные ряды пустых красных кресел извивались между огромными колоннами, спускаясь туда, где должен был быть экран. Стены были украшены причудливыми рисунками. Я стояла, сжимая в руках коробки, и не могла оторвать взгляда от люстры. Она напоминала золотую солнечную корону, окруженную серебряными драконами. Я и не представляла, что на свете существует нечто подобное.

Свет погас, и распахнулся красный занавес. Второй занавес напоминал вуаль, наброшенную на экран. Я спустилась по темному проходу и села в кресло.

— Привет, — сказала я и вручила Дэвиду коробку с изюмом.

— Где ты пропадаешь? Фильм вот-вот начнется.

— Знаю. — Я перегнулась через Дэвида и отдала Дарлин кукурузные хлопья, а доктору Геданкену — мармелад. — Я разрабатывала парадигму квантовой теории.