Шин Бет пыталась ликвидировать генерального секретаря Народного фронта освобождения Палестины Абу Али Мустафу[1259], используя различные скрытые методы – отравление, установку взрывного устройства в мобильный телефон, подрыв его автомашины таким образом, чтобы создалась видимость случайного взрыва взрывчатки, которую сам Мустафа и перевозил. Однако когда эти планы не удались, в Шин Бет решили оставить игры в конспирацию. 27 августа боевой вертолет Apache выпустил ракеты по окнам офиса Мустафы в Рамалле. Израиль заявил, что его решение ликвидировать Мустафу было связано «не с тем, что он являлся политическим лидером, а как раз наоборот – с тем, что он напрямую участвовал в террористических акциях».

Убийство Мустафы нисколько не снизило число атак смертников. Более того, для палестинцев красная черта оказалась перейденной. «Мне хотелось бы напомнить Израилю о начале 1970-х годов, – заявил тогда лидер Народного фронта освобождения Палестины. – Мы должны действовать таким образом, чтобы удержать израильтян от дальнейших атак на палестинских лидеров». В качестве акции отмщения через два месяца, 17 октября, в гостинице Hyatt Hotel в Иерусалиме члены НФОП убили Рехавама Зееви, министра в кабинете Шарона и в прошлом генерала Армии обороны, отличавшегося радикальными националистическими взглядами.

Зееви был видным и уважаемым членом израильского общества, близким другом Шарона со времени их совместной службы в армии. По правде говоря, ни одно из осуществленных тогда «целевых» убийств, ни одна из агрессивных войсковых операций не достигли никаких серьезных результатов, кроме того, что в ходе них погибло 454 палестинца, были ранены тысячи людей и продлен кровавый и неравный конфликт, в котором погибло еще больше израильтян.

Шарон все больше разочаровывался в бессилии военного истеблишмента[1260]. Однажды утром начальник аппарата премьера и его правая рука Дов Вейсгласс попросил руководителя аналитического управления Шин Бет Барака Бен-Цура о встрече в весьма необычном месте – у входа в центр международных операций Банка Тель-Авива.

Вейсгласс организовал пропуска в операционный зал.

Он провел Бен-Цура в середину обширного помещения, по стенам которого висели мониторы, показывающие объемы денег, приходящие и уходящие из Израиля, этот кислород экономики страны.

После долгих минут молчания Вейсгласс спросил: «Что вы слышите, Бен-Цур?»

Бен-Цур был озадачен: «Ничего. Я ничего не слышу».

«В том-то и дело. Здесь ничего нельзя услышать. Здесь не происходит никаких действий. Сюда не приходят инвесторы, потому что боятся, что с ними что-то случится. Они не приносят сюда деньги, потому что не знают, что произойдет завтра. Если вы – Шин Бет, Армия обороны Израиля и ВВС – что-то не предпримете, вдобавок ко всей этой крови, скорби, страданиям и ужасному горю наша страна столкнется еще и с экономической катастрофой»[1261].

В Шин Бет послание уловили. Если отдельные ликвидации не работают (а они не работали), общей службе безопасности нужна более широкая стратегия, каким образом ослабить ХАМАС и другие террористические организации, прибегавшие к тактике смертников. Хотя офицеры спецслужб обычно предпочитали арестовывать только открытых противников, один из руководителей Шин Бет сказал на заседании кабинета по вопросам безопасности, что когда отсутствует полный контроль над территорией страны, это не вариант. Следовательно, «у вас нет другого выхода – вы должны быть и прокурором, и адвокатом, и судьей, и палачом»[1262]. Никто тогда не думал о полной победе и даже не был уверен в том, как она выглядит, но мечтал о достижении относительного спокойствия, которое могло бы обеспечить гражданам Израиля сравнительно мирную жизнь.

В конце 2001 года на серии совещаний директор Шин Бет Ави Дихтер представил Шарону и правительству новую стратегию[1263]. Поначалу министры проявили колебания. Но на совещании после террористической атаки на автобус в Хайфе, в которой погибли пятнадцать человек, Шарон шепнул Дихтеру: «Давай! Убей их всех»[1264].

До конца 2001 года Шин Бет была сосредоточена на установлении объектов ликвидации среди тех, кого называли «живыми адскими машинами». Это были люди, которые либо планировали террористические атаки, либо готовились к их осуществлению, либо были непосредственно связаны с этой деятельностью, – полевые командиры и вербовщики смертников или изготовители смертоносных устройств.

В таком подходе имелось несколько проблем. Первая – выявление настоящих целей среди казавшегося нескончаемым потока «инициатив-ников». Тогда один представитель ХАМАС похвалялся: «У нас подрывников-самоубийц больше, чем поясов смертников». Эти палестинцы не подходили под единый стандарт: среди них были и молодые, и люди средних лет; образованные и неграмотные; те, кому было нечего терять, и те, у кого были большие семьи. Поначалу в их число входили только взрослые мужчины, но позднее лидеры ХАМАС стали привлекать в ряды шахидов женщин и детей.

Даже если удавалось установить террориста, это еще не означало, что атака обязательно будет предотвращена. Наблюдатели у мониторов, переводчики, разведчики-аналитики и инженеры могли наблюдать за ходом террористической операции по мере того, как она «катилась» (профессиональный жаргон сотрудников Шин Бет) почти до взрыва. Но не были способны остановить смертников, потому что Израиль не мог действовать открыто на территориях, контролируемых Палестинской национальной администрацией.