– Разумеется, – кивнула менада. – Смертные забыли истинное могущество бога. Пора им напомнить.

– Если вы собираетесь поганить напитки, так почему бы не начать с самого крупного паба на стадионе? Так вы могли бы добраться до чертовой уймы народа.

Она иронически усмехнулась:

– Пиво, механически сваренное в котлах размером с дом, которое после этого подают охлажденным? В нем нет души. Оно вообще не достойно именоваться пивом.

– Понял, – сказал я. – Вы пивной сноб.

Она улыбнулась, и ее дивные зеленые глаза встретились с моими.

– Мне требовалось что-то настоящее. Что-то, что мастер создавал с любовью и гордился тем, что создал.

А вот это действительно имело смысл – с технической точки зрения. Магия есть во многом, в том числе в эмоциях. Стоит вам начать массовое производство, и вы – по самой природе процесса – утрачиваете чувство личной причастности, которое могли бы иметь к тому, что сделано своими руками. Если рассматривать ситуацию с точки зрения менады – у фабричного пива нет ничего, во что она могла бы запустить магические зубы, никакой основы, на которую можно наложить ее запутанные чары.

Пиво Мака, конечно, готовилось с гордостью – настоящей, личной гордостью, я имею в виду, – а не корпоративной гордостью официального представителя.

– Зачем? – спросил я ее. – Зачем вы вообще это делаете?

– Вряд ли я одинока в своих действиях, чародей, – ответила она. – Все дело в том, кто я.

Я нахмурился и склонил голову набок, глядя на нее.

– Смертные забыли богов, – сказала она, и в голосе послышались грозовые нотки подступающего гнева. – Они полагают, что Белый Бог вытеснил прочих богов. Но они здесь. Мы здесь. Мне тоже поклонялись в свое время, смертный.

– Может, вы и не в курсе, – заметил я, – но большинству из нас это до лампочки. Все эти громы и молнии с небес уже давно не эксклюзив.

Она рассердилась, глаза засияли ярче.

– Конечно. Мы удалились и оставили мир вам – и что из этого вышло? За две тысячи лет вы отравили и изнасиловали Землю, давшую вам жизнь. Вы уничтожили леса, загрязнили воздух и затмили колесницу самого Аполлона зловонием ваших кузниц.

– Поэтому массовые беспорядки на игре «Буллз» будут иметь какой-то смысл? – спросил я.

Она широко улыбнулась, демонстрируя острые клыки:

– Мои сестры годами устраивали футбольные матчи на континенте. Мы расширяем полномочия. – Она отхлебнула из бутылки, обхватив губами горлышко, и убедилась, что я это заметил. – Умеренность. Это отвратительно. Нам следовало бы задушить Аристотеля в колыбели. Алкоголизм! Подумать только, именовать бога недугом.

Она оскалила на меня зубы:

– Необходимо преподать урок.

Мёрфи задрожала, выражение ее лица сделалось неприятным, взгляд голубых глаз сосредоточился на мне.

– Прояви уважение к богу, чародей, – бросила менада. – Пей или присоединишься к Пентею[16] и Орфею.

Греческие парни. Оба были растерзаны менадами и их смертными подружками в оргиях экстатического неистовства.

Мёрфи тяжело дышала, щеки ее пылали, в глазах горели вожделение и неистовство. И она смотрела прямо на меня.

Проклятье!

– У меня к вам встречное предложение, – проговорил я спокойно. – Снимите чары с пива и убирайтесь из моего города прямо сейчас, а я не отправлю вас по почте обратно в Эгею дюжиной нашинкованных кусков.

– Если ты не хочешь чтить бога в жизни, – заявила Медитрина, – то будешь чтить его в смерти.

Она вскинула руку, и Мёрфи бросилась ко мне, завывая от ярости.

Я убежал.

Не поймите меня превратно. Я повидал в жизни чертову уйму орущих атакующих монстров. Но ни один из них не был маленьким, белокурым и симпатичным и не находился под властью той, что и впрямь могла оказаться самой настоящей богиней. Все-таки в данном случае мой выбор был ограничен. Мёрфи явно пребывала не в своем уме. У меня имелся жезл, но я не собирался убивать ее. И сходиться с ней врукопашную не горел желанием. Мёрфи давно изучает боевые искусства, особенно она хороша в бросках и захватах и если дело дойдет до клинча, я бы справился ничуть не лучше, чем Каин.

Я выскочил из комнаты в коридор, прежде чем Мёрфи успела поймать меня и выкрутить руку в стиле Эшеровых композиций. Где-то позади раздался звук бьющегося стекла.

Мёрфи следовала за мной по пятам, и я, повернувшись, активировал свой браслет-оберег, стараясь наклонить его под таким углом, чтобы ее не травмировать. Мой щит вспыхнул серебристо-голубым светом, и Мёрфи, натолкнувшись на него, отскочила так, будто это была твердая сталь. Медитрина следовала за нею, сжимая разбитую бутылку, белки ее глаз резко контрастировали с ярко-зеленым цветом радужки, а лицо озарялось экстатическим восторгом, от которого бросало в дрожь. Последовали три молниеносных грациозных движения – я сумел увернуться только от одного. Подбородок и правую руку пронзила жгучая боль, мой жезл полетел по коридору, отскакивая от ног проходивших мимо людей.

В плане боевых искусств мне, конечно, до Мёрфи далековато, но и полным неумехой меня тоже не назовешь, а еще, что гораздо важнее, в жизни мне не раз приходилось попадать в передряги. В такой школе, постоянно получая жесткие удары, ты быстро осваиваешь азы защиты, и подобные уроки уже никогда не забыть, они сидят у тебя в печенках. Увернувшись от удара, я перевел импульс в кручение и сделал подсечку. Богиня или нет, но эта менада весила в два раза меньше меня, и я сшиб ее с ног.

Но тут Мёрфи застала меня врасплох, заехав ногой по ребрам с такой силой, что всю мою грудную клетку обожгло болью, и тут же произвела захват – обездвижив мою руку прежде, чем я смог этому помешать. Будь это моя правая рука, за последствия я бы не поручился, но она схватила меня за левую руку, и я активировал браслет-оберег – защитная оболочка чистой кинетической энергии заставила ее убрать руки.

Меня не волнует, сколько там уроков айкидо вы брали, – все равно они не научат вас тому, как разобраться с силовыми полями.

Выкрикнув: «Forzare!» – я усилием воли приподнял большой пластиковый мусорный бак и запустил его в Мёрфи. Бак врезался в нее и отбросил от меня; я стал отступать. Медитрина уже поднялась на ноги и приближалась ко мне; бутылка поблескивала.

Она оттеснила меня к прилавку с пивом, перегораживавшему холл, и я успел выставить щит до того, как она резко ткнула в меня своим импровизированным оружием. Стекло разбилось о щит, порезав ей руку, – драться бутылками всегда рискованно. Но сила удара оказалась достаточной – она передалась через щит, и я врезался