Или что-нибудь в этом роде. Джек не стал звонить; доктор Гарсия, знай она об этом, похвалила бы его за силу воли.

Номер на две спальни во «Временах года» в Беверли-Хиллз (именно туда их с Каролиной Вурц поместил «Мирамакс») был больше, чем ее квартира; так она сказала Джеку. В номере даже имелось пианино, мисс Вурц очень нравилось играть на нем в белом банном халате (с логотипом отеля на спине). Она сказала, что знает только гимны и школьные песни; голос ее, впрочем, был по-прежнему звонок, и играла она хорошо.

– Да нет, я плохо играю, не то что твой папа. Он все время меня дразнил: «Каролина, у меня предложение – чтобы лучше подчеркнуть свою неуверенность за инструментом, ты лучше не нажимай на клавиши пальцами, а дыши на них». Порой он был такой весельчак, твой папа. Может, расскажешь мне еще немного о своей поездке? Например, про Копенгаген – я никогда там не была.

В неделю перед церемонией бывает очень много приемов. Поскольку Джек совершенно не пил и его спутницей была школьная учительница, которой перевалило за шестьдесят, он полагал, что они не слишком хорошо вписываются в картину предоскаровской вакханалии. Однако на кое-какие приемы – где Джеку обязательно нужно было появиться, если он не хотел поссориться с рядом важных людей, – они пошли, впрочем, большую часть времени все равно проводили за разговором друг с другом.

Джек сумел заставить себя пересказать множество болезненных эпизодов своей жизни доктору Гарсия; этот опыт позволил ему держать себя в руках, когда он излагал мисс Вурц суть открытий, сделанных им во время второй поездки по Европе, – особенно историю гибели Нильса Рингхофа, задуманной и подстроенной Алисой. Рассказывая о копенгагенской трагедии, Джек взял настолько нейтральный тон, что казалось, он читает вслух роман, не имеющий к нему никакого отношения. Он ни разу не повысил голос, не проронил ни единой слезы, даже не моргнул ни разу.

– Боже мой! – только и смогла пролепетать в ответ мисс Вурц.

Они были на приеме у Боба Букмана; кроме Джека, присутствовали и другие сценаристы – главные конкуренты Джека (и Эммы) в его номинации (Боб Букман занимался делами трех из них). Все это осталось фоном – Джек стоял в саду Боба со своей бывшей учительницей, экс-любовницей отца, заново переживая свои переезды из порта в порт на Северном море и Балтике.

– Джек, пожалуйста, не пытайся преуменьшить ужас Стокгольма только потому, что в Копенгагене все было куда хуже, рассказывай, как есть, – сказала ему мисс Вурц на другом таком же приеме. – И даже если ты спал с кем-нибудь в Осло, не скрывай от меня.

Он так и сделал – доктор Гарсия хорошо вышколила его, теперь он всегда рассказывал все от начала до конца. Джек с удивлением обнаружил, что может говорить обо всех этих чудовищных событиях, если его собеседник – вот как мисс Вурц – сочувствует ему. Он сомневался, что сможет повторить этот номер с Лесли Оустлер и ее гадкой блондинкой – видимо, ему придется поорать и пустить слезу. Но мисс Вурц он выложил все и про Копенгаген, и про Стокгольм не сморгнув. Рассказывая об Осло, он ни разу не запнулся. Конечно, не стоит говорить «гоп» раньше времени, но, кажется, методы доктора Гарсия оказывали на Джека благотворное воздействие.

У братьев Вайнштейн в тот год было номинировано на «Оскар» сразу несколько фильмов. За день до церемонии «Мирамакс» давал прием в отеле «Риджент-Беверли-Уилшир». Перед входом собралась кучка протестующих из числа противников порнографии. У «Глотателя» был рейтинг R, порнографии в нем не было, но манифестантов все равно возмутило, что порнозвезда Джимми Стронах (персонаж Джека) – положительный герой. И что в позитивном свете даны и другие порноперсонажи – герои Длинного Хэнка и Муффи, плюс появляется порнопродюсер Милдред Ашхайм в роли самой себя. Но хуже всего, с точки зрения противников порнографии, было то, что деятели порноиндустрии показаны как обычные люди с нормальной жизнью без извращений, до такой степени нормальной, что даже сама Эммина история о «дисфункциях любви в Лос-Анджелесе» кажется историей об обычной жизни обычных людей. Эмма, разумеется, именно это и хотела сказать.

Протестующих не набралось и дюжины, но журналистам было плевать, они и из такой мухи сделают слона. Каждый год в Лос-Анджелесе собирались небольшие кучки фанатиков протестовать против чего-нибудь, например против «насилия над английским языком», как назвала бы соответствующее явление мама Джека – не в каком-то конкретном фильме, а вообще. В общем, ежегодно по улицам бродили озабоченные, у которых было слишком много свободного времени – так считал Джек. Лучший способ борьбы с ними, думал он, это не обращать на них внимания, но журналисты старались изо всех сил, чтобы придать этим придуркам важности и авторитету, а заодно создать иллюзию, что их тут целая армия.

Мисс Вурц не заметила протестующих. Бешеный Билл Ванфлек изрыгал на приеме проклятия в адрес противников порнографии, и Каролина спросила Джека:

– Джек, у вас тут что, какие-то протесты? Против чего?

– Против порнографии, – ответил Джек.

Мисс Вурц окинула взглядом зал, видимо ища порнографию, – кто знает, может быть, она с первого раза ее не заметила. Джек объяснил:

– Тут вот какое дело, мой персонаж, Джимми Стронах, порнозвезда. Наверное, этих людей возмутил сам этот факт.

– Чушь собачья! – воскликнула мисс Вурц. – Я за весь фильм не увидела ни одного кадра с половыми органами! Ни пенисов, ни женских штуковин!

– Впервые слышу такое выражение, что оно значит? – спросил ошарашенный Билл Ванфлек.

– Она имеет в виду влагалище, – шепнул ему Джек.

– Это слово нельзя произносить на приемах, Джек! – укоризненно заметила мисс Вурц.

Он вскоре понял, что в период с его звонка и до этого часа мисс Вурц посмотрела слишком много кино; по ее собственному признанию, несколько недель подряд она смотрела по два-три фильма в день. Столько она не видела за всю свою жизнь, все просмотренное слилось в одну длинную ленту. В единый коктейль смешались номинанты текущего года и фильмы, которые она не видела с пяти лет. Для нее знакомые лица в отеле были не актерами и актрисами, а персонажами, которых те играли! К сожалению, для мисс Вурц они все стали персонажами одного и того же фильма с объединенным сюжетом, этаким бесконечным бессмысленным эпосом, в котором все знакомые ей лица в отеле «Риджент-Беверли-Уилшир» играли ключевую роль.

– Смотри, Джек, вон тот завистливый юноша, который их убил. Ну, с веслом, я имею в виду, – сказала Каролина, показывая пальцем на Мэтта Дэймона, исполнителя роли Тома Рипли в фильме «Талантливый мистер Рипли». Впрочем, в ее сознании Том Рипли полностью слился с персонажем Тома Круза из «Магнолии». Она была совершенно убеждена, что Кевин Спейси неудачно женат и развлекается, бегая за молодыми девушками.

– Почему за ним никто не следит, он же опасен! – заявила она.

Джек попробовал сменить тему и сказал, как ему нравится талия Гвинет Пэлтроу, на что мисс Вурц отреагировала так: