Слава богу, он тут хотя бы один и никто не видит, в каком он дурацком положении, подумал Джек. Как бы не так – едва подумав об этом, он заметил у дальнего конца писсуарной стены человека. Незнакомец только что закончил свои дела и никак не мог не заметить, как Джеку не удается закончить свои.

Незнакомец был широкоплеч, с фигурой тяжелоатлета и челюстью, которую не сломаешь. Джек не узнал его сначала, не вспомнил, что экс-бодибилдер вручал один из призов. Но как только гигант заговорил, Джек тут же опознал его неподражаемый австрийский акцент.

– Ну что, подержать его тебе? – спросил Арнольд Шварценеггер.

– Нет, спасибо, сам справлюсь, – сказал Джек.

– Боже мой! Я надеюсь, он имел в виду твоего «Оскара»! – воскликнула мисс Вурц, когда Джек пересказал ей свои туалетные злоключения. Еще бы, конечно, Арнольд имел в виду «Оскара» – он такой вежливый! Невозможно даже вообразить себе, что будущий губернатор Калифорнии предлагал Джеку подержать его пенис.

За сценой все стояли на ушах; в очередной рекламный перерыв Джек вернулся на свое место рядом с мисс Вурц, он боялся оставлять ее без присмотра. Чего доброго, начнет расспрашивать Харви про его лучшие бои или, хуже того, в зале отключат электричество и мисс Вурц перенесется во времени в пещеру летучих мышей в Королевском музее Онтарио! Но церемония близилась к концу; «Глотатель» выиграл свой единственный «Оскар». Героиней вечера была «Красота по-американски», но и Джек, с Эммой не подкачали.

Мисс Вурц выразила Джеку свое удивление, что на «Балу Совета Директоров» не танцуют. Но ведь на самом деле это традиционный торжественный ужин после окончания церемонии, он просто так называется! Сколько Джек ни старался, он не мог убедить учительницу, что «бал» – приемлемое обозначение такого мероприятия; впрочем, ему было плевать. Он был просто счастлив.

Они ужинали за одним столом с Мерил Стрип, та привела с собой дочь. Джек сразу заметил, как заработала мысль мисс Вурц: черт, да перед ней же та самая женщина из «Выбора Софи», да с живым ребенком! Джек тут же вызвал Эрику, и та утащила их на другой прием – кто знает, что было бы, успей Каролина обратить свою мысль в слова!

Из «Шрайна» они отправились на вечеринку журнала «Ярмарка тщеславия» в Мортонс; Эрика как-то их провела. Джек помнил, как долго им с Эммой пришлось ждать в прошлый раз, когда он не выиграл «Оскара». Но если ты победил, оказывается, другое дело! Водитель лимузина спустил стекло, помахал оттуда голым, лысым и золотым мужиком, и парковщики немедленно организовали им подъезд к дверям. Перед ними прибыл, среди прочих, Хью Хефнер, наверное, он обогнал их, потому что не заглядывал в «Шрайн». С хозяином «Плейбоя» были знаменитые близняшки Сэнди и Мэнди.

Мисс Вурц воспламенилась.

– Что этот грязный старик делает с этими красавицами? – спросила она Эрику и Джека.

Джек прошел мимо Роба Лоу, Майка Мейерса и Денниса Миллера; те разговаривали о чем-то, но, заметив Джека, замолчали. Он знал, что когда мужчины замолкают в его присутствии, это значит, они говорили о «женской стороне» его личности. А он просто шел в туалет – на этот раз оставив «Оскара» у Эрики и мисс Вурц.

Потом они отправились на прием «Мирамакса» в отеле «Беверли-Хиллз». Джек знал, что найдет там Ричарда и Бешеного Билла, он очень хотел их видеть – это его друзья. Повезло и с мисс Вурц – она не стала задавать Харви Вайнштейну боксерские вопросы.

Каролина пила шампанское (видимо, немного перебрала), даже Джек выпил пива – целую зеленую бутылку «Хайнекена», которая была тем зеленее, чем ближе ее поставишь к золотому «Оскару». Джек даже забыл, когда в последний раз выпил целую бутылку пива, – наверное, еще в колледже.

А потом был еще «утренний» прием, в том же отеле, они и туда пошли. Началось все часа в три-четыре ночи, там был Роджер Эберт, он завтракал, лежа в кровати, как с любопытством отметил Джек. Джек вел себя с ним вежливо, хотя тот камня на камне не оставил от «Глотателя». Жена и дочь Роджера ему очень понравились, а мисс Вурц они сказали, что влюбились в Джеков фильм. Джек усмехнулся про себя – как замечательно, они с Эммой стали причиной семейной ссоры у Эбертов!

В пять утра Джек сказал мисс Вурц, что устал и хочет в кроватку.

– Хорошо, мы можем вернуться в отель, но в кроватку я тебя не отпущу, – заявила она. – Сначала ты мне все расскажешь про Амстердам.

Она весь вечер только об этом и думала, добавила Вурц. И не заснет, пока не узнает все.

Джек сказал Эрике, что им пора, и она отвезла их во «Времена года». На какой-то боковой улице им пришлось некоторое время постоять позади мусоровоза – других машин так рано в Лос-Анджелесе не встретишь. Запах мусора наполнил лимузин, словно напоминая Джеку, что в мире есть вещи, от которых не спрячешься – даже если ты выиграл «Оскара».

Джек без труда рассказал мисс Вурц про Амстердам; трудно было лишь в самом конце. Доктор Гарсия могла им гордиться – ни слез, ни криков. Он рассказывал про свою первую встречу с Ричардом Гладштейном и Уильямом Ванфлеком, ту, на которой он как бы не присутствовал, думая все время про другого Уильяма; они сидели на диване в одинаковых банных халатах в гостиной своего номера во «Временах года», распахнув окна. Комнату заливали теплые лучи рассветного калифорнийского солнца. Босые ноги на стеклянном столе, рядом сверкает «Оскар», Каролинины ноги отливают розовым, солнечный свет отражается от них как-то по-особенному. Все блестит – и ногти, и статуэтка, а пианино даже не блестит, а полыхает этаким озером черной смолы.

– Не смотри мне на ноги, Джек, – сказала мисс Вурц. – Они – самая старая часть меня, я, наверное, родилась ногами вперед.

Но Джек Бернс был где-то далеко, в ночной тьме – на набережной канала Херенграхт, залитой светом ночных фонарей, отражающихся в воде. Ричард Гладштейн и Бешеный Билл до этого затащили Джека на переговоры в ресторан «Зюйд Зееланд»; с ними была и подружка Билла, юная девица по имени Аннеке, телезвезда, ей все давно надоело и наскучило. В самом деле, разве это не скучно – ты такая молодая и красивая, и с тобой целых трое мужчин, но они тебя совершенно игнорируют, знай себе беседуют о чем-то своем. Да было бы о чем! А то о фильме по какой-то глупой книжке, которую ты даже не читала!

Джек как будто не присутствовал при этом разговоре, но понял, что у них с Ричардом и Биллом нет разногласий – они все одинаково понимают, что нужно поменять в сценарии, какой нужен фильму тон. У Ричарда слипались глаза, он только что пересек на самолете Атлантику. Бешеный Билл все дразнил его – мол, тот не смеет засыпать, пока не заплатит за ужин.

– Счета киношников оплачивают продюсеры! – нараспев повторял Ванфлек; он обожал красное и выпил его немало.

На набережной канала Херенграхт Ричард проснулся – его разбудил влажный ночной воздух. Бешеный Билл тут же предложил прогуляться по кварталу красных фонарей; Джек должен был знать, что это неизбежно, но в тот миг предложение Билла показалось ему неожиданным. Пройдя мимо первых девочек в дверях и витринах, Ричард окончательно проснулся – Джек это сразу понял. У Аннеке настроение не изменилось; Джек подумал, должно быть, Билл всех своих друзей водит в красный квартал, ведь он именно здесь снимает свои детективный телесериал и знает каждую улочку не хуже Джека (впрочем, Джек покамест не говорил им, что ему приходилось и раньше бывать тут).