Но более всего огорчает полное непонимание теории Гумилева. По словам Фроловской, «гумилевская теория этногенеза исключает приверженность к какой бы то ни было национальности». Мысль, совершенно чуждая Льву Николаевичу. Национальность и есть этнос, а Гумилев считал, что нет человека вне этноса.

Фроловская заявляет: чем больше Гумилев писал о пассионариях, «тем больше и сам становился таковым». Столь оригинальный способ пассионарной индукции, вероятно, изумил бы Льва Николаевича, ведь пассионарность – признак, передаваемый генетически.

Но самой нелепой фразой книги я считаю вот эту: «Немецкий философ Шпенглер, близко подошедший к открытию пассионарных явлений ближнего космоса…» Дальше можно не читать. Все и так ясно.

С такими друзьями Льву Николаевичу и врагов не надо.[53]

На симпозиумах и научных конференциях я не раз слышал одну и ту же фразу: «Ни один настоящий историк не принимает всерьез теорию Гумилева». Это не совсем так, хотя я действительно не знаю историков, взявших ее на вооружение. Зато знаю историков, которые отнеслись к ней с интересом. Гелиан Прохоров не применял теорию этногенеза в своих научных работах, но отзывался о ней доброжелательно. Но вот Игоря Дьяконова теория этногенеза всерьез заинтересовала: «Его книга "Этногенез и биосфера Земли", — писал Игорь Михайлович, — содер жит немало оригинальных идей, над которыми стоит задуматься. Л.Н.Гумилев глубоко прав, когда утверждает, что этнос не связан ни с расой, ни с языком, ни даже… с религией». Дьяконов признал даже пассионарность: «Явление это имеет огромное, часто ключевое историческое значение, хотя до сих пор проходило для историков незамеченным», — притом что находил в пассионарной теории этногенеза недостатки, недоработки, которые уже известны и читателю этой книги.

Дьяконов совершенно не принял «Древнюю Русь и Великую степь», в особенности хазарские главы, нашел там и бездоказательность, и ошибки.

Что делать, ошибки бывают у всех историков, не избежали их, между прочим, и критики Гумилева: Панарин, Шнирельман, Элез, Паин и даже профессиональный русист Яков Лурье.

Виктор Шнирельман, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, перенял у Виктора Козлова роль главного оппонента Гумилева. Самого непримиримого, самого последовательного. Но критик Гумилева и гумилевщины, оказывается, слабо знает работы Гумилева.

Из статьи Виктора Шнирельмана в академическом журнале «Этнографическое обозрение»: «Гумилев избегал ссылаться на авторов, мягко говоря, непопулярных в СССР, — одни из них были связаны с дореволюционной историографией, другие испытали на себе гонения в советское время либо их произведения подверглись испепеляющей критике и оказались не в чести. Например, одним из важнейших источников, откуда автор теории этногенеза черпал как факты, так и теоретические выкладки, были богатые эмпирическими материалами произведения Г.Е.Грумм-Гржимайло, исходившего из расовой теории и подвергшегося суровой критике в конце 1920х годов».

Прочитав это, я не поверил своим глазам. Полноте, да не обман ли зрения? Так ли я понял? Гумилев не ссылался на Грумм Гржимайло? Снимите с полки «Древних тюрков» и откройте следующую за титульным листом страницу. Вот что вы там прочтете: «Я на всю жизнь сохраню память о тех, кто помог мне выполнить эту работу и кого уже давно нет среди нас, о моем замечательном предшественнике, моем друге Г.Е.Грумм-Гржимайло, прославившем историю народов Центральной Азии и умершем в ожидании признания…»

В докторской Гумилева – десятки ссылок на «Западную Монголию и Урянхайский край», ту самую книгу Грумм-Гржимайло, что упомянул в своей статье Шнирельман. Но мало этого, в историографическом обзоре Гумилев пишет о Грумм-Гржимайло больше, чем о всех других русских историках Центральной Азии вместе взятых. Для «Известий ВГО» и для журнала «Природа» Гумилев писал статьи о Григории Ефимовиче, а в библиографии «Этногенеза и биосферы» – четыре работы Грумм-Гржимайло.

Шнирельман – серьезный ученый. Тем досаднее его ошибки и незнание теории этногенеза, которую он взялся критиковать. Да взялся не один, а вместе с историком Сергеем Панариным, тоже доктором наук, главным редактором журнала «Вестник Евразии».

Из статьи Виктора Шнирельмана и Сергея Панарина в независимом научном журнале «Вестник Евразии»: «…он (Гумилев. – С.Б.) объявляет австралийских аборигенов, бушменов и эскимосов старыми этносами. Но по его теории, старые этносы находятся в "фазе цивилизации", "инерционной фазе", на которой им свойственны накопительство, расцвет материальной культуры и хищническое отношение к природе. Ничего подобного у австралийцев, бушменов и эскимосов не наблюдается…»

А вот это уже ошибка серьезная. Инерционная фаза далеко не последняя в цикле этногенеза. Все перечисленные народы пережили свою «фазу цивилизации» и давно уже вернулись в этнический гомеостаз – состояние равновесия с этнической и природной средой. Что же, Панарин и Шнирельман даже не знали последовательности фаз этногенеза, основных положений научной теории, которую взялись критиковать?!

Впрочем, философ Андрей Элез «Этногенез и биосферу» вообще не прочитал. Он ограничился научно-популярной книгой «География этноса в исторический период» и несколькими статьями Гумилева и укоризненно заметил, что в книгах Гумилева нет ссылок на русского этнографа Широкогорова. Но в «Этногенезе и биосфере» есть не только ссылка, а даже целый параграф под названием «"Этнос" – сочинение С.М.Широкогорова».

Вот знаменитый политолог Эмиль Паин и его книга «Этнополитический маятник». Книга, в общем, любопытная, но сейчас интересно, что он написал о Гумилеве. Сначала Эмиль Абрамович всё пишет правильно, хотя и прямолинейно, несколько огрубляя теорию: «Этнос – это коллектив, который отличается от других этносов стереотипом поведения». Но дальше ученый начинает фантазировать: «Гумилев полагал, что эти стереотипы практически неизменны на протяжении всего времени этнической общности… 1200-1500 лет».