– Может, да, а может, нет. Мы не можем прекратить операции по экстренной эвакуации; помимо гуманитарных соображений, это поставит нас вне закона и позволит им отобрать у нас все. – Мак-Ивер допил виски и посмотрел на часы. – Поехали, Том, мы не будем ждать Жан-Люка, поедем отыщем Шахразаду.

Поток машин теперь немного поредел, но они по-прежнему еле продвигались вперед. Снег залеплял ветровое стекло. Дорога была скользкая, на обочинах выросли грязные сугробы.

– У следующего угла – направо, – сказал Лочарт.

– О’кей, Том. – Они опять поехали молча. За углом Мак-Ивер повернул. – Том, в Исфахане ты расписывался за топливо?

– Нет, не расписывался.

– С тобой кто-нибудь беседовал, спрашивал твое имя, что-нибудь подобное? «Зеленые повязки»? Вообще кто-нибудь?

Лочарт оторвался мыслями от Шахразады.

– Нет, не припоминаю. Я был просто «капитаном», частью пейзажа. Насколько помню, меня никому не представляли. Валик и… и Ануш с детишками, они ушли обедать с другим генералом сразу же, как только мы сели… Господи, я даже не могу вспомнить его имя… ах да, Селади, вот. Все называли меня «капитан»… Я был просто частью антуража. По сути, я оставался с вертолетом в ангаре практически все время, пока мы были там, наблюдал за дозаправкой и проверял машину… Мне даже принесли еду на подносе, и я съел ее, сидя в салоне. Я никуда оттуда не выходил, пока эти чертовы «зеленые повязки» не набросились на меня и не уволокли, чтобы запереть в этой комнатенке. Все произошло мгновенно, Мак. Они наводнили всю базу разом, как цунами, им наверняка здорово помогли изнутри, никак не иначе. Ублюдки, которые схватили меня, все словно с цепи сорвались, орали, что я из ЦРУ, американец, без конца долдонили одно и то же, хотя больше их волновал захват базы, чем я… Здесь возьми влево, Мак. Теперь уже недалеко.

Мак-Ивер ощущал за рулем изрядное беспокойство: район был совсем бедным и прохожие смотрели на их машину с ненавистью.

– Возможно, нам и удастся выкрутиться, притвориться, что НВС был угнан из Дошан-Тапеха неизвестным лицом. Может быть, они не станут раскручивать все это из Исфахана.

– Тогда зачем им было хватать Дюка Старка?

– Обычная процедура, – тяжело вздохнул Мак-Ивер. – Я понимаю, загадывать сложно, но это могло бы сработать. Может быть, у них в голове застрянет только «американец из ЦРУ», и все. Отрасти усы или, там, бороду. На всякий случай.

Лочарт покачал головой:

– Это не поможет. Мое имя стоит в изначальном разрешении. Оба наших имени… вот в чем загвоздка.

– Когда ты взлетал из Дошан-Тапеха, кто тебя провожал?

Лочарт на мгновение задумался:

– Никто. По-моему, за заправкой вертолета днем раньше следил Ноггер. То…

– Правильно, теперь я вспомнил, он все ныл и жаловался, что я перегружаю его работой, пока Паула была в городе. А там был кто-нибудь из иранских сотрудников? Охранников? Бакшиш ты кому-нибудь давал?

– Нет, никого не было. Но я могу оказаться у них в системе автоматической записи… – Лочарт выглянул в окно. Его сердце забилось быстрее, и он показал рукой. – Вон поворот, теперь уже рядом.

Мак-Ивер повернул на узкую улочку, едва двум машинам разъехаться. Мак-Ивер никогда не бывал здесь раньше и удивился про себя, что такой богач, как Бакраван, жил в таком явно бедном районе. Был богач, напомнил себе он, невольно вздрогнув, а теперь – мертвее мертвого, за «преступления против государства». А что, собственно, считается преступлением против государства? Его опять передернуло.

– Вон их дверь, вон та, слева.

Они остановились у сугроба, заваленного отбросами. Неприметная дверь, обитая ржавыми железными полосами, была врезана в высокую, в пятнах плесени стену.

– Пойдем, Мак.

– Я подожду минуту, потом, если все в порядке, уеду. Я что-то совсем выдохся. – Есть только одно решение, подумал Мак-Ивер. Он вытянул руку и остановил Лочарта. – Том, мы получили разрешение на вывоз трех двести двенадцатых. Бери один из них. Завтра. Черт с ним, с Загросом, Жан-Люк и без тебя справится. Я не знаю насчет Шахразады, отпустят ее или нет, но тебе лучше выбираться из страны, и как можно быстрее. Это единственный выход, выбирайся, пока есть возможность. Ее мы посадим на следующий рейс сто двадцать пятого.

– А ты, что будет с тобой, Мак?

– Со мной? Не о чем беспокоиться. А ты давай выбирайся. Если ее отпустят, забирай ее с собой. Жан-Люк справится с Загросом. Нам, похоже, все равно придется там закрываться. Договорились?

Лочарт взглянул на него:

– Дай мне подумать, Мак. Но спасибо. – Он вылез из машины. – Я зайду сразу после рассвета. Не отпускай Жан-Люка без меня. Тогда все и решим, ладно?

– Да. – Мак-Ивер смотрел, как его друг берется за старинный дверной молоток.

Стук был громким. Они оба ждали. Лочарта подташнивало от тревоги, он готовился к тому, как семья сейчас окружит его, к слезам, словам приветствия, вопросам, он готовился быть вежливым, хотя все, чего ему хотелось, – это увести ее в их комнаты, обнять и ощутить себя в безопасности, почувствовать, что весь этот кошмар рассеялся. Он ждал перед дверью. Потом постучал снова, громче. Ожидание. Мак-Ивер заглушил мотор, экономя бензин. В тишине ждать стало еще мучительнее. На ветровом стекле копились снежинки. Люди проходили мимо как призраки; каждый смотрел на них с подозрением и враждебностью.

Он услышал приближающиеся приглушенные шаги, и зарешеченное окошечко в двери чуть-чуть приоткрылось. Глаза, смотревшие на Лочарта, одарили его холодным взглядом, и он не узнал, кто это: окошечко было совсем маленьким.

– Это я, его превосходительство Лочарт, – начал он на фарси, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. – Моя жена, госпожа Шахразада, находится здесь.

Глаза приблизились к решетке, выясняя, один он или с провожатыми, внимательно осмотрели машину позади него и Мак-Ивера за рулем.

– Пожалуйста, подождите, ага.

Окошечко закрылось. Снова ожидание. Он начал притопывать замерзающими ногами, потом нетерпеливо стукнул в дверь еще раз. Ему хотелось выбить ее к чертям, но он знал, что нельзя. Снова звук шагов за дверью. Окошечко открылось во второй раз. Другие глаза, другое лицо.

– Как ваше имя, ага?

Лочарту захотелось заорать на иранца, но он этого не сделал.

– Меня зовут ага пилот Томас Лочарт, муж Шахразады. Откройте дверь. На улице холодно, и я устал. Я пришел за женой.

Окошечко в молчании закрылось. Мгновение мучительного ожидания, потом, к своему облегчению, Лочарт услышал звук отодвигаемых засовов. Дверь распахнулась. Слуга держал в руке высоко поднятую масляную лампу. Позади него виднелся двор, огороженный высокими стенами, в центре – великолепный фонтан, деревья и растения были укутаны от зимнего холода. В дальней стене Лочарт обнаружил еще одну дверь, обитую железными гвоздями. Дверь была открыта, и он разглядел ее силуэт на фоне света ламп. Он бросился вперед, и она с плачем и стоном упала в его объятия.