почему-то больше ничего не говорила, и мальчик решил, что ей необходимо вернуться в естественную среду. В идеале — в море, потому что рыба точно морская. В этом он не сомневался. Но моря в их городе не было, да и до речки ехать надо далеко.

— Ага, придумал! — воскликнул вслух Федя и побежал с рыбой в ванную. Там он набрал в большой тазик воды, бухнул туда полпачки морской соли, которую обожала мама, и выпустил в тазик рыбу. Однако она так снова и не заговорила. И ладно бы просто молчала, но она даже не шевелилась! Должно быть, он сошёл с ума, и рыба с ним никогда не говорила… Он пошёл на кухню выпить водички, а когда вернулся последний раз убедиться — живая рыба или неживая — сам потерял дар речи.

Рыбы в тазике не было. Но у раковины перед зеркалом появилась высокая пучеглазая тётенька в синем сарафане. Она сосредоточенно расчёсывала свои длинные зелёные волосы любимой маминой расчёской.

— Ну, здравствуй-здравствуй, чего молчишь, — обратилась к нему тётенька, продолжая расчёсывать волосы, — как зовут-то тебя?

— Эээ… Федя… — неуверенно сказал мальчик. — А вы кто такая?

— Кто-кто? Рыба! Спасибо, что спас меня. Я уж думала всё — конец, заберёт меня кто-то и на сковородку сразу! Три дня пыталась с людьми говорить — без толку, никто не слышит, никто не верит в чудеса! И вот он ты — услышал!

— Ага, — только и смог выдавить Федя.

— Не переживай, в долгу, конечно, не останусь. Выполню любое твоё желание!

— Правда? — Оживился Федя. — Прямо как в сказках?

— Нет, зачем, как в сказках? В сказках желания обычно беду приносят. А нам оно не надо, верно? Так что загадывай с умом. Ты же умный мальчик, хоть и книжки читать не любишь.

Феде удивился ещё больше.

— А откуда вы знаете?

— Да знаю вот. И про двойку твою знаю. Может, её как раз и исправим? Как тебе идея? — Предложила тётенька. То есть рыба, конечно.

— Ну, двойку здорово было бы исправить. Но… я бы хотел, чтобы Ника меня полюбила! — Сказав это, Федя, разволновался и неуклюже присел на холодную плитку ванной. Рыба прекратила расчёсываться.

— Так, давай, на кухне поговорим. В ванной сердечные дела не обсуждают.

Федя встал и отправился в кухню, рыба последовала за ним. Включив пузатый электрический чайник, мальчик выложил купленное сегодня печенье в вазочку на столе и подвинул её своей необычной гостье. Она жестом отмахнулась. А вот от чая не отказалась: одним глотком опустошила полчашки и довольно улыбнулась.

— Вкусно. Люблю чаёк наш русский, жаль редко случай отведать выпадает.

— Это индийский, — поправил Федя. — У нас никакой чай не растёт. Климат не тот.

— Тот не тот. Я ж не про то, где он рос… Ладно, давай, выкладывай, что там за Ника у тебя?

Федя потянулся за печеньем и начал крошить его в своё блюдце.

— Ника у нас самая красивая девочка, я хочу с ней дружить. А она не хочет.

Рыба допила чай и вытерла толстые губы салфеткой.

— А, если дружить, то можно. А то ты меня своей любовью немного напугал! Тебе же — сколько? Лет десять?

— Десять с половиной уже! — Гордо заявил мальчик. — И вообще: любви все возрасты покорны!

— Ух, какие пышные речи я слышу от столь юного создания! А ты знаешь, кто автор этих слов?

— А у них есть автор? — Удивился Федя.

— Конечно! Пушкин!

— Надо же, — Федя приуныл, — а я думал, что только что сам сочинил…

Рыба сочувственно похлопала мальчика по руке.

— Ну-ну, не переживай. Зато в математики ты силён. А с Никой я тебе помогу. Иди во двор, она скоро туда тоже выйдет.

Федя радостно вскочил со стула и побежал натягивать куртку и ботинки.

Во дворе мальчик принялся лепить снеговика, всё время поглядывая на подъезд Вероники. Одноклассница жила совсем рядом — в соседнем доме. Он не раз порывался помочь ей донести набитый учебниками рюкзак до подъезда, но она всегда ходила с подружками-хохотушками, и это его раздражало. Одно дело быть осмеянным Никой, и совсем другое — целой компанией других девчонок. Скатав три больших снежных шара, Федя отыскал старые ветки, прекрасно подходившие для рук снеговика, и откопал из-под сугроба пару камешек вместо глаз. Не хватало только морковки для носа. Но возвращаться домой за ней не пришлось, чья-то рука в белой вязаной варежке неожиданно воткнула в голову снеговика небольшую морковку. Федя повернулся.

— О-па! Какая красота! — Воскликнула смутно знакомая Феде девочка. Внимательно покопавшись в памяти, он понял, кто это. Противная дочка маминой подруги, которая в детском саду считала его своим женихом. Мальчик же невесты в ней не признавал, но был вынужден терпеть из-за дружбы их мам. К счастью, в школы потом они пошли разные, и общение сошло на нет. Не виделись сто лет, считай, и вот, пожалуйста, встретились в самый неподходящий момент…

— Феденька, ты что не узнал меня? — Надула губы девочка. — А я тебя ведь не забывала! Давай снова дружить! Нет, снова будем женихом и невестой!

Не дождавшись ответа Феди, она схватила его за руку и потянула к себе. Он резко отпустил руку, и девочка упала в сугроб, выронив пакет с морковкой. Как воспитанный мальчик, Федя принялся собирать овощи — сам же виноват, не хорошо получилось. Но Вероника совсем не расстроилась. Быстро поднялась и завизжала от восторга:

— Феденька, какой ты хороший! Спасибо, что помогаешь! Как мне повезло с будущим мужем!

Услышав это, Федя разозлился:

— На свою морковь! — Мальчик вывалил её обратно из пакета на снег. — Что ещё за муж я тебе? Да я тебя даже не помню!

— Главное — я помню, Феденька, я помню и люблю тебя с детского сада! — Не сдавалась Вероника.

— Да мы дети ещё, очнись!

— Любви все возрасты покорны! — Радостно сообщила девочка.

Федя махнул на неё рукой и побежал домой. Рыба по-прежнему в человеческом облике ждала его в коридоре. Снова снова расчёсывала длинные зелёные волосы, но уже перед большим зеркалом во весь рост.

— Я о другой Веронике говорил! — Заворчал мальчик с порога. — С которой учусь в одном классе! А с этой я не хочу дружить, а тем более в невесты брать!

Рыба оторвалась от зеркала и хмуро посмотрела на Федю:

— Тогда сам виноват! Нужно уточнять, раз у тебя знакомых Вероник не одна девочка.

— Но вы же как-то узнали, что я двойку по литературе получил и математику понимаю, — уже спокойно произнёс мальчик. — Почему же не разобрались, о какой Нике я