– Ничего удивительного, что тебе нравится Ямайка, – как ни в чем не бывало, продолжал Дик. – Если мне память не изменяет, у твоей семьи здесь вилла?

– Нет, теперь нет. – Под его испытующим взглядом Иветт ощутила себя букашкой под лупой энтомолога. – Ну, это неважно. И я уверена, что твой вопрос не имеет ничего общего с тем, что привело тебя сюда.

– Как сказать… – Дик пожал плечами. – Во всяком случае, я не сомневался, что найду тебя здесь.

– Ты знал, где я нахожусь?

– Разумеется.

– Что значит «разумеется»?! Любой человек может изъявить желание провести на Ямайке свой отпуск, так что нашу встречу можно считать случайной.

– Едва ли, – бесстрастно заметил он. – Ты хочешь сказать, что это просто совпадение, так?

Иветт молчала, спрашивая себя: а не сон ли это? О, она бы все отдала, чтобы это был лишь мираж, плод больного воображения, но – увы! – не грезила.

Ей хотелось вскочить и убежать, но однажды она уже сбежала от Дика и не простит себе, если поступит так снова. Никогда больше! И сделает все, чтобы он не заметил, сколь сильное впечатление произвела на нее встреча с ним. Если он хоть что-то заподозрит – все пропало, она снова станет игрушкой в его руках. О нет, нельзя доставить ему такое удовольствие!

С невероятным спокойствием Иветт придвинула к себе плетеную корзиночку с круассанами и, взяв один, стала методично намазывать маслом.

Дик молча наблюдал за ней – Иветт чувствовала его взгляд. Он всегда обладал способностью заставить ее ощущать свое присутствие, даже когда она менее всего желала этого. Вот и сейчас, намазывая маслом круассан, Иветт испытывала гипнотическую силу этого взгляда и ей требовалось немалое усилие, чтобы сохранить выдержку и заставить свои руки не дрожать. О чем он думает, что ему нужно? И как узнал, что я здесь?

– Злишься? Я угадал? – заговорил он, наконец.

– Просто удивляюсь, – бросила Иветт с удовлетворением отмечая отсутствие агрессии в своем тоне: у нее еще будет возможность послать его к черту. – Как ты узнал, что я здесь?

– От Мэдж. Ты, наверное, знаешь, что мы с ней поддерживаем отношения? Между прочим, из того, что она живет в Монреале, тебе не следует делать вывод, будто моя тетушка на твоей стороне.

Иветт нахмурилась. Чертова Мэдж! Ну конечно… следовало бы догадаться!

– Не стоит думать о ней плохо, – снова заговорил Дик. – По правде говоря, у нее не было выбора. При соответствующих обстоятельствах…

Но Иветт не слушала его. Хороша Мэдж, думала она, потягивая остывший кофе и стараясь придать своему лицу равнодушное выражение. Мэдж знала лучше, чем кто бы то ни было, что сотворил Дик с моей жизнью. Как могла она проговориться ему, что я здесь, зная, сколь необходим мне покой после двадцати месяцев тяжелой работы? Это мой первый отпуск. Я даже не привезла этюдник. Хотелось хоть здесь забыть о работе, вообще обо всем, и вот, пожалуйста…

– А где же Ширли? – Иветт взглянула поверх головы Дика, как бы ожидая увидеть его новую жену. – Ты ведь женился на ней, не так ли? – Она насмешливо хмыкнула и добавила: – Ширли Доул! О, это звучит намного эффектнее, чем Иветт Доул!

Руки Дика, лежащие на спинке стула, сжались в кулаки, легкий румянец проступил сквозь загар, и Иветт, к своему удовольствию, поняла, что задела его. Но Дику не потребовалось много времени, чтобы овладеть собой, он шумно выдохнул и сказал:

– Я приехал сюда не для того, чтобы говорить о Ширли. Мой отец при смерти.

Иветт со звоном опустила чашку на блюдце. Джон Доул всегда казался ей непотопляемым. Как ни странно, но то, что он оказался смертным, подобно всем остальным, звучало даже пугающе.

– Какое это имеет ко мне отношение?

– Он хочет видеть тебя.

– Но… но это несерьезно!

– Почему?

– Почему? И ты еще спрашиваешь? Мистер Доул никогда не любил меня!

Дик пожал плечами.

– Может, и не любил. А может, любил. Какое это сейчас имеет значение? Отец хочет видеть тебя – вот все, что я могу сказать.

– Если ты думаешь, что я прерву свой отдых, чтобы навестить человека, который никогда не мог найти для меня и минуты, если в этом не было какой-то выгоды для него, то ты глубоко ошибаешься.

Голубые глаза Дика сверкнули сталью.

– Неужели в тебе нет ни капли жалости? – спросил он, скривив рот в презрительной гримасе. – Мама предупреждала меня, что ты ни за что не приедешь, но я не верил.

– Теперь придется поверить, – спокойно сообщила Иветт и встала. – Мне хотелось бы сказать что-то более приятное, но ложь никогда не была свойственна моей натуре.

– Неужели?

Неожиданно резко Дик отбросил стул, на котором сидел, и в ту же секунду оказался с Иветт лицом к лицу. Его внушительная фигура отрезала ей путь к бегству. Иветт не могла не признать, что попала в ловушку.

– Но ведь это смешно, Дик, – примирительно сказала она, глядя на него снизу вверх. – Чего ты добиваешься? Ты прекрасно понимаешь, что не можешь заставить меня поехать с тобой.

Молчание Дика было достаточно красноречивым, и Иветт вдруг поняла, что, несмотря на воинственность, он не уверен в правоте своих действий. И у нее сразу исчезли страх и противная дрожь внутри: напротив, она испытывала триумф, ей доставляло удовольствие просто наблюдать за Диком. Странное ощущение, не ведомое ей прежде.

– Я думаю, будет лучше, если ты позволишь мне уйти. – Она не побоялась встретиться с ним взглядом. – Что ты можешь сделать мне после всего того, что уже сделал?

– Сын человека…

Дик запнулся, и Иветт уловила в устремленных на нее глазах растущее раздражение. Пожалуй, впервые Дик не мог найти подходящих слов, и его растерянный вид придал Иветт решимости.

– Итак, если позволишь… Он посторонился, и Иветт вдруг подумала, что Дик сейчас напоминает прирученного тигра. Она направилась через веранду к выходу из кафе. Пьянящее чувство собственного превосходства переполняло ее: победа в этой схватке осталась за ней.

Иветт знала, что Дик провожает ее глазами: они сверлили ее спину, и, сознавая это, она с подчеркнутым изяществом фланировала между столиками. Пусть смотрит! Фигура Иветт была, нес такой же гибкой и стройной, как и раньше, длинные ноги, покрытые ровным золотистым загаром, смотрелись несколько вызывающе в коротких шортах, которые она носила с трикотажной майкой, подчеркивающей высокую грудь.

Конечно, как только она скрылась за углом веранды, радостное возбуждение покинуло ее, уступив место угрызениям совести. Что бы ни думал Дик, она не так бессердечна, как он воображает. Пусть Джон Доул никогда не воспринимал Иветт как достойную пару своему сыну, но он находится в плачевном состоянии, и, если верить Дику, дни его сочтены.

Войдя в прохладный вестибюль отеля, Иветт замешкалась, пытаясь вспомнить, что же собиралась делать. Ах да, хотела взять журнал и понежиться на солнышке, но встреча с бывшим мужем выбила ее из колеи.