– Саш, слушай, а ты знаешь, что от кофе портится цвет лица? – спросила Тоська, еще одна коллега по перу. Хотя какие перья, если мы руками писать уже разучились. Стучим, стучим по клавишам.

– Ну, допустим, – кивнула я, обреченно глядя в экран. Что там с моей статьей? В общей сложности, с предлогами, слов двадцать. Из них четыре – название: «Самые опасные гостиницы Москвы».

– А как ты думаешь, от фанты портится?

– Что?

– Ну, цвет.

– Цвет чего? – Я плохо следила за нитью разговора, наблюдая, как за столом у окна с оживленным видом что-то пишет Саша. Симпатичный, между прочим, парень. Чего мне не хватает? Может, я холостяк?

– Лица! Сашка, ты слушаешь?

– Ах да. Извини. Лицо? Чье лицо?

– Любое. Я хочу написать, что фанта тоже портит цвет лица. Как думаешь, это интересно?

– Думаю, это может быть правдой. Но если даже и так, нас потом затаскают по судам. Напиши-ка лучше о женщинах-холостячках, – рассеянно прокомментировала я, вбивая в компьютер описание воображаемой гостиницы, где, по отзывам постояльцев, за отдельную плату можно переспать с любым сотрудником персонала.

– О каких холостяках? – не поняла Тоська.

– Ну, о таких женщинах, у которых психологический барьер перед отношениями. И они рано или поздно обязательно их разрывают, – пояснила я, попутно стирая про секс с сотрудниками. Это все-таки было уже слишком. Я подумала, пожала плечами и написала, что в Москве есть такие гостиницы, где в каждом номере установлены скрытые камеры. Название – «Виртуальные реалити-шоу в гостиницах Москвы». А что, кажется, вполне подходящее. Цепляет. Дальше можно перечислить десять способов, как не попасть в подобную гостиницу.

– А что, такие женщины бывают? – с сомнением переспросила она.

– Какие?

– Холостяки.

– А почему нет? – удивилась я. – Утрированно, это те самые женщины, которые убегают из-под венца. Ты что, не смотрела фильм с Джулией Робертс?

– Это все голливудские сказки. У нас в России такого не бывает, – категорически возразила мне она. Я не стала спорить и доказывать, что перед ней стоит (вернее, сидит) типичный представитель этой породы. И что в моей жизни было много отношений разной степени серьезности. Но никогда и ничто не могло заполнить меня целиком. Так уж получилось.

– А ты напиши, что желание быть независимой – самая современная тенденция среди жительниц мегаполисов.

– О, я напишу про социологическое исследование, – наконец-то ухватила она тему. И хоть сама Тоська ни секунды не верила в то, о чем я ей говорила, через полчаса она уже настрочила заметку про возрастающее число женщин, стремящихся к свободной одинокой жизни в большом городе. А я как раз закончила сочинять про подпольные съемки в гостиницах.

– Ну, вот! Вот! Можешь же, когда захочешь. Александра, имей в виду, у меня на тебя большие планы, – радовалась начальница, читая всю эту невообразимую чушь с невозмутимым видом. – «…Ни о чем не подозревающие романтические парочки могут стать объектом видеосъемки, а в дальнейшем эти материалы будут предметом подпольной торговли»! Отлично, с перчинкой. Молодец.

– Спасибо, Марина Денисовна, – флегматично кивнула я. Да, работа есть работа. И моя ничуть не более идиотская, чем любая другая. Зато завтра на карточку переведут зарплату, я пойду и куплю себе новую юбочку в торговом центре. Нет, я куплю себе ее после майских, когда будет распродажа.

Я села на свой стул, откинулась назад, вытянула ноги и принялась мечтать. Послезавтра Первое мая, мы поедем к родителям, папа займется шашлыками, мама сварит кисель с вишней. Сашка будет слушать папины истории про его молодость… стоп! Я же собралась расстаться с Сашкой. Вот вам и пожалуйста – первая проблема. А я уверена, что хочу с ним расставаться? Ну, подумаешь, не взяла трубку утром. А вчера… вчера я и вправду плохо себя чувствовала и устала (не ври хоть себе).

– Ну и что! – громко сказала я, не заметив, что начальница все еще что-то вещает мне про мою статью.

– Что-что? – оторопела она. – Ты не будешь писать для желтых? Не хочешь? Я могу отдать заказ Таисье.

– Ой, нет-нет. Это я не о том. Я хотела сказать. Ну и что же так мало. Давайте я напишу побольше!

– Больше пяти статей за майские? – смутилась она.

Я поняла, что, пока думала о своем, пропустила многое. И что дальше мне, пожалуй, лучше помолчать. И послушать, что говорит любимая начальница Марина Денисовна, женщина из некрасовской саги. Наша Мари и коня на скаку, и в горящую избу, и сама кого хошь подпалит. У нее дома двое малолетних детей и муж, испытывающий временные трудности последние десять лет.

– Спасибо за доверие. Я все сделаю, – пообещала я, подумав с горечью, что теперь все праздники просижу за ноутбуком. Зато будут деньги, что тоже немаловажно.

Весь остаток дня я билась над все тем же неожиданно возникшим вопросом: что мне все-таки делать с моими отношениями? Какая досада, что они перестали меня устраивать. А как все хорошо начиналось. Кажется, это был прошлый март. Саша пришел в нашу компанию и сразу как-то удивительно удачно вписался в наш коллектив. И в мою жизнь. Сначала мы курили в коридоре и болтали ни о чем. Потом пару раз целовались в кинотеатрах, игнорируя происходящее на экране. Потом выяснили, что живем в нескольких троллейбусных остановках друг от друга. И, наконец, однажды, после долгой романтической прогулки по Москве, мы дошли до его дома, прятавшегося в глубине Марьиной Рощи, и Саша уговорил меня остаться. И я осталась, с трудом заснув на непривычном месте.

У него в квартире было много шнуров, протянутых по полу. Самодельный домашний кинотеатр грохотал так, что я подпрыгивала в кресле. Саша всегда балдел от техники. А я тогда балдела от него. Была ли это любовь? Наверное, да. Почему бы и нет. Кто вообще может с уверенностью сказать, что такое любовь.

– Тось, вот как ты поняла, что любишь мужа? – спросила я, не зная, чем еще занять время до конца рабочего дня. Она решила, что я готовлю материал для очередной статьи, и задумалась.

– Наверное, когда залетела.

– Ты поняла, что любишь мужа, когда залетела? – нахмурилась я. – Это причина или следствие?

– Черт его знает. Но в тот момент до меня дошло, что все очень и очень серьезно.

– Еще бы! – усмехнулась я и покосилась на Сашу. Поскольку я решила его оставить, то теперь испытывала странное чувство то ли жалости, то ли сочувствия. В конце концов, ведь и со мной такое случалось, меня тоже оставляли. Почти каждую весну я в кого-то влюблялась, и так или иначе все это заканчивалось в свое время. По разным причинам и разными способами. Саша поймал мой взгляд и ласково, немного рассеянно улыбнулся. Он был чем-то занят и не думал обо мне. Он был во мне уверен, знал, что у нас все хорошо. Что сегодня мы вместе уедем с работы, а потом, в выходные, вместе отправимся на дачу к моим родителям. Я представила, что прямо сегодня прохожу стадию невыносимого болезненного объяснения и потом тащусь на дачу сама. На длинной зеленой пригородной электричке плюс сорок минут пешком через лес. На спине рюкзак и по сумке в каждой руке. Желание расставаться пропало моментально. Нет уж, лучше я пойду на сделку с совестью. Буду слушать его разговоры про самое идеальное время отдыха в Египте, интересоваться работой его новой плазмы или еще какой-нибудь ерунды, но доберусь до родительской фазенды на его «КИА». И потом, если я расстанусь с ним сейчас, то все выходные мои родители будут пилить меня и причитать, что я обрекаю их на одинокую старость. Особенно папа. Он примется долго и громогласно клеймить современных молодых женщин и «весь этот феминизм», и чем крепче будет градус выпитого, тем громогласнее он станет меня пилить. В результате, о том, что я опять одна, узнают все соседи. Нет, надо потерпеть. А потом…