до смерти его напугает. Если начнёт лечить дерево, у которого стал трухлявый ствол, то уж пожалуй оно рухнет, чуть только она его коснётся. Она не была в правильном смысле феей. Она не умела ухаживать за природой и чем-то ей помогать. Хотела бы, но ещё не знала, как. Она говорила так, задумавшись и тяжело вздохнув: "Ну, что ж!.. Хоть я и не умею, пока, помогать чем-нибудь природе и хоть как-нибудь да за нею ухаживать… Но может быть я могу что-то другое. Я не хожу по миру с лейкой и не поливаю цветы, чтобы им не хотелось пить. Я не хожу с лопаткой и граблями, чтобы вскапывать, окучивать или прореживать. Я не хожу по миру и с едой для животных, которых встречаю. Лишь изредка возьму что-нибудь со своего стола для голубей. Конечно же это всё нужно исправлять и становиться куда более добродетельной. Но всё же, пока я ещё не хожу по миру со всеми этими вещами, я хожу только с одной — со своею душой, с помощью которой я могу всё это, что есть вокруг, любить. Конечно это не так действенно, возможно, как поливать, прореживать или кормить. Но раз уж у меня пока нет на это средств… Поливать, прореживать — это наверняка, хоть понемногу, но кто-нибудь делает в мире. А вот любить, возможно многие и забывают. Так отчего же не сделать этого мне? Раз это я могу, так это мне и стоит делать. Вот только и я иногда забываю…" Фея Сью забывала часто — когда у неё было много работы иди ещё каких-то дел, случалось так, что Сью забывала о том, что есть мир вокруг, и о том, как она его сильно любит. По правде говоря — в такие моменты она часто и о себе забывала совсем. Забывала — кто она, что, о чём и зачем. Такое бывает с людьми — даже с теми, кто очень хорошо себя знает. Но всё же она старалась вспоминать и как можно чаще.

"Мне нужно побольше выходить из квартиры, — говорила Сью, — тогда я обретаю дом. Как ни странно я обретаю свой дом именно тогда, когда я нахожусь где-нибудь снаружи. Ведь когда ты внутри — ты совсем не замечаешь свой дом. Да и в нём ничего нового. А вот когда побываешь где-нибудь далеко, так ты свой дом уж и ценишь в три раза больше — ты ценишь его как своё убежище, как то место, в которое можно вернуться, как то место, о котором ты можешь помечтать чего-нибудь такое хорошее и как то место, по которому скучаешь. А ещё, когда ты возвращаешься в дом издалека — так ты в него приносишь столько… Ну столько всего! Столько всего, что ты видел и слышал и чувствовал! Да и потом — мне не стоит забывать о том, что есть мир вокруг, за который я ответственна и за которым должна следить, и для которого должна делать хоть то, что в моих силах. Хотя бы любить его. Тогда — когда я делаю что-то не для себя, я как никогда ощущаю себя собой. Да и любить мир — это, должно быть, тоже важное дело. Хоть и не такое уж дорогостоящее. Ведь, вот — для человека любого хоть кто-нибудь, да что-нибудь делает. Кто-то платит ему зарплату на работе, кто-то готовит ему еду в магазине, кто-то готов подлечить в поликлинике, если ты ногу сломал. А вот любить… Любить человека не многие могут. Мы все что-нибудь друг для друга делаем что-нибудь… постоянно такое… материальное. А вот любви никому никогда не хватает. Так и с природой. Возможно что люди и не задумываются о том, как её важно любить. Вот ребёнка родители кормят и поят, одевают и лечат, водят в школу и дают образование. Но он всё равно будет считать, что у них напряженные отношения, если особо любви он от них не видит такой… Именно не материальной, а просто — любви. Отношения. Можно давать материальное благо, но при этом относиться совсем пренебрежительно. Такое тоже бывает… А человека ещё легко любить. Он умеет говорить. Он имеет взгляд. И по его взгляду, словам можно понять его мысли, увидеть немножечко внутренний мир. И за это его полюбить. Но и людей редко любят. А ведь природа? Природа молчит. Конечно — у неё свой язык. Но деревья и травы не скажут тебе ничего на человеческом. И даже животное или птица будут говорить на своём. Должно быть, что их любят в мире ещё меньше."

И Сью старалась любить мир. Старалась ходить по нему и любить. Кидать, разливать, рассыпать свою эту любовь на все газоны и деревья, что она видела — словно бы эта была вода, которой она могла их полить. Словно бы это было пшено, которое она иногда кидала голубям и очень сильно улыбалась во весь рот, когда они соглашались его покушать. И может быть хотя бы из-за этого старания она иногда походила на фею.

У сказочных фей за спиною обычно рисуют крылышки. У Сью этих крылышек не было. Не было от слова совсем. Но у неё было другое средство передвижения — самокат. Обычный самокат — не сказочный и не волшебный. Самокат даже не такой, как бывают теперь — электрические, а обычный. Простой самокат, на котором едут когда отталкиваются ногой от земли. Простой самокат, что дребезжит как отбойный молоток, если ему случается ехать по каменистой дороге, брусчатке или просто асфальту покрытому трещинами. Но иногда, когда Сью ездила на этом, отнюдь не сказочном средстве передвижения или даже всего лишь шла пешком по своему любимому миру, она имела такой вид, будто она летит над землёй, и будто она легка и невесома и полна сил, как самая сказочная фея. Такое у неё иногда было настроение, если ей удавалось наконец вырваться на прогулку просто так. Да, да, она выглядела как будто бы лёгкая юркая фея. Хотя уж очень лёгкой она не была. Она не была и такой миниатюрной, да стройненькой, какими обычно рисуют фей. Сью была не сильно полной, но всё же и не тростинкой. Ведь покушать она тоже любила. А ещё фей рисуют в красивых и ярких платьицах. Сью ходила в платьицах. Но только летом. И то не всегда. Ведь не всегда удобно ездить на самокате в платье. А