задорный смех малыша, мечтающего стать пожарным как дед. Никто не встретит его рано утром с яркой улыбкой и теплым завтраком на столе. Некого целовать в щеку перед уходом, чуть царапая нежную кожу трехдневной щетиной. Нет их больше. Он один.

Встречная полоса, слепящие фары и разбивающий душу скрежет металла. Нетрезвый водитель, решивший, что способен рулить после бутылки водки, и чужая уничтоженная жизнь. Несколько ушибов на крупном сильном теле и три смерти. Преследующий каждую ночь вопрос «почему погиб не я». Такова цена чужой глупости. Ещё сегодня утром громкий смех и подбрасывание мальчишки в воздух, а вечером сухие слова хирурга «мне жаль». Холодные маленькие пальчики, черные пряди, слипшиеся от крови и слепящая жажда мести, которой никогда не свершиться. Никто не узнает как обливается слезами суровое сердце полковника. Даже маленький Женя. Особенно маленький Женя, который откликнулся на зов. Женя, который хотел бы помочь. Женя, который бы выслушал незнакомца за стеной.

Однако стук, который врезался в память, как ожог, однажды раздастся вновь. Женя услышит его и даже повзрослев на год, всё также помчится к старой кровати у стены, чтобы ответить. Ответом останется тишина и тяжелые шаги за спиной. Перед взором зеленых напуганных глаз предстанет мужчина в чуть потертой и помятой военной форме со смущенной полуулыбкой. Мужчина присядет рядом с кроватью и очень хриплым, дрожащим голосом спросит:

‒ Кажется, ты Евгений?

‒ Да, меня зовут Женя, ‒ облизнув вмиг пересохшие губы, ответит мальчишка, внимательно глядя в пронзительные голубые глаза.

‒ Полковник Алексеев. Можно просто Сергей. Давно ты здесь?

Мальчишка кивает, опустив глаза в пол, трясёт головой и уверенно встречает чужой взгляд:

‒ Здесь мы живём всего год. А в детском доме я с пяти лет, товарищ полковник.

‒ Ну-ну, просто Сергей, ‒ напряжение спадает с лица военного, он неловко мнётся, но по-военному чётко расправляет плечи, встаёт и задает единственный вопрос:

‒ Я ведь могу сегодня…?

Утвердительный кивок становится ответом раньше, чем полковник успевает договорить.

— Послезавтра мы переезжаем. Лучше сегодня.

‒ Ну, что, Женя. Пойдешь домой? — полковник всё ещё чувствует себя смущённым, глядя на маленького спасителя его заблудшей души.

‒ Домой…? ‒ шепотом, совсем тихо, переспрашивает мальчик, боясь оторвать взгляд от пола и поверить.

‒ Да, Женя. Домой. В твой новый дом, — слово «дом» полковник с улыбкой выстукивает по стене, ставшей их маленькой тайной. Лицо Жени озаряется понимающей улыбкой.

‒ К вам?

‒ Ко мне, ‒ добродушно отзывается гость.

‒ И вы расскажете мне удивительные истории…?

‒ Каждый вечер, ‒ серьезно обещает полковник, позволяя себе растрепать тёмные волосы приёмного сына.

‒ Сергей Анатольевич уже усыновил тебя, Евгений. Можешь собирать вещи и спускаться, ‒ строгое лицо женщины на миг преображается. Искренняя улыбка, расцветает на узких розовых губах. Детям кажется, что взошло второе солнце. Директриса улыбалась лишь когда удавалось расстаться с кем-то из «своих». Её улыбку не видели почти два года.

‒ Спасибо, ‒ мальчишка отрывается от разглядывания пола и словно тонет в искрящихся слезинках в уголках глаз полковника. Оба смотрят с недоверием, будто бы это всё волшебный сон и никто не разрешал Сергею забрать мальчишку, никто не возвращал Жене старого друга. Отца. В сердцах водопадом нежности разрастается предвкушение счастья.

‒ Пошли домой, Женя, ‒ полковник тянет мальчику дрожащую от волнения руку.

— Домой, — уверенно отвечает Женя совсем по-взрослому сжимая крепкую ладонь в ответ.