девушки тоже ненадолго погрузились в грёзы: каждая в свои, но все об одном — о взаимной любви. Сегодняшняя ночь благоволила таким мыслям: ночь, когда ждут признаний в любви, когда собирают семь трав и кладут под подушку, чтобы приснился суженый, когда крепнут пары, что прыгают через жаркие костры.

Ульрика вплела последнюю золотистую звёздочку зверобоя в венок и осторожно надела цветочную корону на голову, поверх медно-рыжих волос. Она откинулась на руках, подставив усыпанное золотистыми веснушками лицо сияющему в ясном небе солнцу.

— Такая ли это сказка? — задумчиво произнесла Ульрика. — Ведь откуда-то известно про чистый огонь любви. Выходит, кто-то его находил, и кто-то знает, что загорается он именно в День середины лета…. Вот бы найти его.

— Да зачем он тебе? — нахмурив светлые брови, спросила Далия и ревниво добавила: — За тобой и без того все парни бегают.

— Мне все не нужны, — фыркнула Ульрика и отбросила толстую рыжую косу за спину. — Хочу, чтобы лишь один меня полюбил.

— Уж не Магни, сын кузнеца? — хихикнула Гретта.

— А хоть бы и он, кому какое дело? — вскинулась Ульрика.

— Ой, а я бы посмотрела на то, как ты его в себя влюбишь, — насмешливо сказала Далия.

На девиц сын кузнеца мало обращал внимания. «Такой никого не полюбит, — вспомнились Ульрике слова Гретты. — Ему милее горн, клещи да молоты». «Других он, может, и не полюбит. А меня — да!» Ульрика была упряма, и уж если ей что-то взбредёт в голову — она своё получит.

— Вот найду этот огонь, и тогда полюбит меня Магни!

— Найти белое пламя — непростое дело, — неожиданно заговорила Агнета.

Девушки, как одна, повернули к ней головы и удивленно уставились на старую женщину: Агнета никогда после истории об Акке и Каисе ничего не рассказывала.

— Чтобы найти огонь — нужно любить или желать любви, сильно и страстно. Тогда любящее или жаждущее любви сердце подскажет дорогу, укажет путь туда, где вечные горят костры. Туда, где непрестанный праздник огня и света. И где каждый находит то, что ищет.

— Так просто? — удивленно спросила Ульрика. — И не нужны никакие колдовские обряды?

Агнета усмехнулась и снисходительно посмотрела на девушку.

— Любовь — это и есть колдовство, — сказала она. — Ей не нужны особые уловки, чтобы показать себя. Если человек любит — безмерно, крепко, всей душой — найдет путь к тому, что желает.

Агнета умолкла и прикрыла на мгновение морщинистые веки. Затем тяжело поднялась со скамьи, опершись на суковатую палку, и промолвила:

— Да будет солнце светить!

— Света и мира! — вторили ей девушки и поднялись с травы.

Старая Агнета скрылась за дверью, а девушки, в предвкушении предстоящего праздника, заспешили на поляну на краю леса. Солнце светило жарко, золотом сыпалось на макушки сосен. В траве трещали сверчки и кузнечики, люпин благоухал медово-тягучими ароматами. Плескалась о камни ледяная речка, что несла свои воды вокруг деревни Истард.

Ульрика шла в задумчивости позади всех. Слова Агнеты её взволновали — неужели и правда можно было попасть на ту самую лесную опушку, где Акке и Каиса нашли своё последнее пристанище и стали чистым огнём любви? И неужели, если найти белое пламя, можно получить, что хочешь? А Ульрика так отчаянно желала быть любимой! Но любимой только одним человеком — Магни, сыном кузнеца.

Они знали друг друга с детства. Когда-то давно маленькая резвая девчушка Ульрика вечно втягивала в игры тихого и скромного мальчика Магни. Но потом в дом Магни пришла беда: умерла его мать. И мальчику стало не до игр — он был старшим ребенком в семье, поэтому все заботы о четырёх младших сёстрах легли на него. Ульрика и Магни редко виделись. Пока оба не вступили в пору цветущей юности: Ульрика из угловатой девочки превратилась в стройную девушку с россыпью веснушек и задорными ямочками на щеках, а Магни стал плечистым, рослым парнем со светлыми кудрями и ясными голубыми глазами.

Ульрика вспомнила, как однажды вновь встретилась с ним, увидела, будто впервые — и тотчас поняла, что влюбилась без памяти. Отец тогда попросил отвести их лошадь к кузнецу, чтобы перековать. В то время Магни был подмастерьем у своего отца и часто подменял его, когда набиралось много работы. Магни взялся перековывать лошадь, и пока он занимался кобылкой, Ульрика стояла в дверях кузницы и заворожённо глядела на парня. Она любовалась его сильными руками, выверенными, умелыми движениями, мягкой улыбкой. И неясное, но приятное томление овладело Ульрикой.

С тех пор она выискивала любой предлог, чтобы снова оказаться в кузнице: убеждала отца, что следует перековать и второго коня, и плуг заменить на новый, и сделать оковку колес у телеги, и даже носила на починку сковородки и котелки. Однако Магни всегда был так поглощён делом, что на девушку не обращал внимания. Или делал вид, что не обращал — Ульрика никак не могла его понять. И лишь всякий раз, смотря, как Магни работает — увлеченно, упоенно, забывая обо всём на свете — страстно желала, чтобы он так же смотрел на неё и только на неё. И всякий раз она злилась, когда Магни, с вежливой улыбкой говорил: «Готово!», а затем принимался за другую работу, будто не замечая томных взглядов Ульрики. Она даже пыталась узнать, уж не влюблён ли Магни в другую девушку, но ничего не вышло. Либо он это тщательно скрывал, либо и вправду никого не любил, кроме разве что кузнечного дела.

«Ну уж нет! Меня-то он точно полюбит!» — решительно подумала Ульрика, свернула с тропинки и направилась к лесу.

* * *

В прокопчённой кузнице трещал углями пылающий горн. Магни, в грубых штанах и толстом переднике поверх голого торса, стоял у наковальни и стучал молотком по раскалённому до бела лезвию топора. Работал он споро и умело, весь погруженный в любимое дело.

С тех пор как отец занедужил и слег, Магни приходилось одному трудиться в кузнице целыми днями. Даже сегодня — в День середины лета — Магни ковал без устали. Йорген и Рауд, его приятели, долго убеждали друга бросить работу и отправиться на праздник, на поляну у края леса — веселиться, прыгать через костры, пировать, танцевать да заигрывать с девушками. В конце концов Магни пообещал друзьям, что, как только покончит со всеми делами, непременно присоединится к ним. Несколько успокоенные его словами, Йорген и Рауд покинули жаркую кузницу.

А кузница, стоявшая на отшибе от всех остальных домов и построек деревни, примыкала к дороге, которая вела к поляне возле леса. И по