прожила жизнь вместе с Людовиком Баварским, «сказочным» королем, как его звали. К чему все их выдержанные жесты, позы, манеры? Самое полезное, что он делал, так это материальная поддержка Рихарда Вагнера и его творчества. А все прочие издержки XIX века, как то галантность, приемы, балы, огромное количество платьев — остались в «неэффективном времени». Впрочем, это же касается и истории XX и начала XXI веков. Хорошо, что у нас этого теперь нет.

— Да. Мы живем эффективно, — смеялся Вильям. — С утра порция органно-витаминной похлебки — и целый день тело можно не кушать. Заряд энергии держится до следующего утра.

— Конечно! — невозмутимо отзывалась Огнива. — И что люди делали во время своих обедов, ужинов? Собирались за семейным столом и тратили время на пустые разговоры?

— Да уж! Удивительно, — задумчиво улыбался интеллектуальный калека. Ему, впрочем, почти всегда приходилось задумываться, так как не было прямых поступлений сигналов с проверенными реакциями и отношениями ко всем известным событиям и процессам развития общества.

— Не то слово! Неэффективно!

В один прекрасный день ее родителям пришло предупреждение от распределительной программы их района, что девочка затрачивает ценное время-ресурсы на бессмысленные разговоры. И меры вскоре последовали. Больше Вильям не видел Огниву.

Ему пришлось взрослеть почти в одиночестве, проводя время за чтением любимых сочинений поэтов — Гете, Шиллера, Пушкина, писателей прошлого. Книги еще не все утилизировали за ненужностью, и Вильям проявлял чудеса находчивости в поисках новых томов. И всякий раз для него это было огромное потрясение, дававшее пищу на долгие недели. Его сверстники же быстро поглощали электронные сборники библиотек всего мира чуть ли не за считанные дни. Единственное, что система распределяла это по времени, по годам взросления. Но процесс не отличался: сигнал в головной чип и происходила загрузка информации в долгосрочную память клиента. Объем памяти динамически увеличивался в соответствии с программно определенным графиком, и человек на всю жизнь запоминал все постранично. И благодаря управляющему чипу мог обратиться в глубины памяти так же, как в древние времена люди обращались в интернет-сети за поиском нужного материала. Только теперь все хранилось в «синтезированном цифровом динамическом хранилище» — в собственной памяти. В нее же каждый мог вносить свои пометки, редакции, заниматься систематизацией. Собственно, большую часть времени человек, вступая во взрослую жизнь, тратил на это. Каждый становился «хранителем человечества», в то время как системы ИИ занимались прочими областями жизни.

Вильям вышел со станции аэровокзала и спустился в Досуговый Район. Он хотел в полной мере насладиться минутами отдыха. Ведь неизвестно, что его теперь ждет в новом мире после отправки, сколько бед и труда? Впрочем, самому насладиться «пунктами досуга» было невозможно чисто технически. Он не проходил контрольные цифровые отметки у входов. Датчики регистрировали отсутствие у него должного оснащения как цифрового, так и физического, и два бездушных металлических истукана на контроле тут же преграждали путь. Поэтому он любовался только на отдалении, за прозрачной завесой боксов.

Прямо сейчас проходил захватывающий матч по настольному теннису между двумя известными на всю страну спортсменами. Вильям прильнул к прозрачному пластику. Зрители на трибунах шумели, ликовали. На цифровом табло шла 59 минута из отпущенного часа, а за теннисным столом кипели привычные страсти. Поединок был на самом пике, в самой высокой, кульминационной точке! Восторгались, естественно, те посетители, которые были здесь впервые. Тут было и много детворы, и много молодежи, которая кричала и параллельно с этим будто бы проводила логарифмические исчисления: руки их заранее, за секунды до отражения мяча ракеткой теннисиста, указывали ту точку, куда пойдет мяч. Глаза же при этом были совсем в другом месте. Кто изучал расстановку соперников, занимаемые позиции, кто отмечал, какие нагрузки испытывает полотно стола в точках соприкосновения с прилетающим мячиком, кто мысленно чертил углы отражения. Вильям же неизменно любовался искусно выполненными топ-спинами, мастерскими подрезками из-под стола, когда мячик, взвинченный до предельных оборотов, выныривал, как залихватский пловец брасом, из самой низины, из глубины, где, казалось бы, уже все: теннисист обречен потерять очко в сете, — но нет, каким-то чудом мячик получал новую жизнь, пролетал над самой сеткой в миллиметре, а то и того меньше, касаясь разве что собственным статическим полем, и опускался на половину стола соперника. Тот же играл в атакующем стиле и дожидался, когда мяч после отскока пойдет от наивысшей точки отскока к падению, и ракеткой, отведенной далеко назад, за корпус, четко выверенным движением совершал мощный топ-спин. Мяч рассекал воздух по немыслимой дуге, меняя траекторию, заваливаясь вбок, грозя уйти далеко за боковые пределы площадки. Но там его уже поджидал соперник, предпочитающий защиту. И вновь — подрезка от себя, немыслимая, изумрудная…

Вильям следил глазами за полетом мяча. Он раз за разом неизменно приходил сюда по пятницам. И ему не надоедало любоваться красотой. Зрители же в следующий раз будут другие. Он это знал. Они сделали выводы, провели необходимую работу, замеры. Их здесь больше ничто не держало.

Прозвучал сигнал об окончании матча. Конечно же. Как и всегда, он завершился вничью, всухую, 0:0. Да и могло ли быть иначе? Здесь соревновались лучшие спортсмены, заряженные максимальными протезированными частями в теле: в ногах, коленях, суставах рук. Лучшие программы по настольному теннису с миллионами сыгранных партий и гигабайтами цифровых данных были загружены в их чипы по полным лицензиям международного спортивного комитета.

— Что ж, — вновь произнес свою любимую фразу Вильям. — Будь у меня коннект с миром и разрешено выделение средств на такие соревновательные процедуры, уже через неделю и я бы выступал так же точно, как и они. Ни в чем не уступая лучшему из лучших. Ведь тело мое, как и мой мозг, были бы оснащены теми же инструкциями, теми же установками, теми же командами.

Реальные тренеры давно сгинули в прошлое за ненужностью. Теперь системы искусственного интеллекта заправляли всеми областями. Наследники некогда архаичного chatGPT, они выросли до планетарных масштабов, проникнув в каждую отрасль естествознания. И заменили людей во всех секторах. Такие мероприятия же проводились, поскольку давали материал для изучения возможностей человеческого тела, синтезированного с цифровыми системами.

Вильям пошел к следующему отгороженному боксу. Здесь проводился крупный шахматный турнир. Играли все двадцать чемпионов мира. Шахматы не очень интересовали Вильяма, но он иногда заглядывался на шахматные столики. Ему нравились резные фигурки шахматных гвардий. В его воображении оживали солдаты времен Вальтера Скотта, двигавшиеся строгой шеренгой. А кони, как дикие горцы, прыгали по доске, смахивая фигуру за фигурой. Слоны разрезали линии по белым и черным клеткам, а ферзи огибали фланги и заходили в