— Да почти всю жизнь, — говорит мужчина. — Ты помнишь себя лет до двадцати. А порой и того меньше.

В голове ураган, проносятся какие-то цифры, даты… Мне не хочется задавать этот вопрос, но я понимаю, что должна:

— Когда… Когда это случилось?

Он глядит на меня, на его лице смесь сострадания и отчаяния.

— Тебе было двадцать девять…

Я закрываю глаза. Сознание отказывается воспринимать эту информацию, но где-то в глубине души я знаю, что это правда. Сама того не желая, я вновь начинаю плакать, и он, этот Бен, тоже. По-прежнему стоя на пороге, я слышу, как он приближается. Вот он совсем близко, и я не отталкиваю его, когда он обнимает меня и крепко прижимает к себе. Мы стоим обнявшись и тихонько покачиваемся, и это движение какое-то родное. Мне становится немного лучше.

— Я люблю тебя, Кристин, — говорит мужчина.

Я знаю, что должна сказать: и я тебя, но не могу. Я ничего не говорю. Какая тут может быть любовь? Он мне чужой. В голове хаос, мне нужно столько всего понять. Например, как я здесь очутилась, как живу изо дня в день? Но я не знаю, как спросить.

— Мне страшно, — говорю я.

— Знаю, — отвечает мужчина. — Знаю. Но не волнуйся, Крис. Я с тобой. Я всегда буду с тобой. Все будет хорошо, поверь мне.

* * *

Он предлагает мне посмотреть дом. Я почти успокоилась. Он дал мне переодеться в брюки и старую футболку, накинул на плечи халат.

— Ванную ты уже видела, — сказал он. — А вот кабинет.

В комнате стеклянный стол, на котором стоит вроде бы компьютер, но до смешного маленький, похожий на игрушечный. Рядом металлический шкаф с ящиками, прямо над ним — доска для записей. Все в полном порядке, на своих местах.

— Я здесь работаю иногда, — говорит Бен и закрывает дверь. Мы снова выходим в коридор, он открывает другую дверь. Кровать, туалетный столик, шкафы с одеждой. Комната почти в точности повторяет ту, в которой я проснулась. — Ты иногда спишь здесь, — говорит Бен. — Когда тебе хочется. Но вообще-то ты не любишь просыпаться в одиночестве. Ты не понимаешь, где находишься, и пугаешься.

Я киваю. Ощущение, будто я пришла осматривать квартиру, которую собираюсь снять. А это мой будущий сосед.

— Пойдем вниз.

Я иду за ним. Он показывает гостиную, коричневый диван и кресла, плоский экран на стене (он мне объясняет, что это телевизор), затем столовую и кухню — я абсолютно ничего не узнаю. Даже когда вижу нашу с ним фотографию в рамке на стене.

— У нас там сад, — сообщает Бен, и я пытаюсь что-то рассмотреть сквозь стеклянную дверь, ведущую из кухни наружу. Только-только светает, ночное небо становится чернильно-синим, и я различаю лишь огромный силуэт дерева и подобие навеса в дальнем конце небольшого сада. Я вдруг понимаю, что не знаю даже, в каком уголке планеты нахожусь.

— А где мы живем?

Он стоит позади меня. Я вижу наши отражения в стекле. Я. Мой муж. Оба не первой молодости.

— На севере Лондона. Крауч-Энд, — отвечает он.

Я невольно делаю шаг назад:

— Господи. Я даже представления не имею, где живу…

Он берет меня за руку.

— Ну-ну, успокойся. Все уладится.

Я резко поворачиваюсь к нему, жду, что он сейчас объяснит, как именно все уладится.

— Сделать тебе кофе?

Меня передергивает от неожиданности, но я отвечаю:

— Да, спасибо. — Он наливает в чайник воды. — Черный, без сахара.

— Я знаю, — он улыбается мне. — Может, тост?

Я соглашаюсь. Должно быть, он знает обо мне почти все, но мне все равно кажется, что я проснулась в чужом доме и мне предстоит завтрак с незнакомцем, пока я не улучу удобного момента, чтобы попрощаться и поехать домой.

Все так, да не так. Похоже, это действительно мой дом.

— Я, пожалуй, присяду.

— Тогда иди в гостиную, там удобнее, — говорит Бен. — Я сейчас сам все принесу.

Я послушно иду.

Почти сразу появляется Бен. Дает мне что-то вроде ежедневника.

— Это твой дневник. Наверняка поможет. — Дерматиновая обложка, довольно топорно имитирующая старую кожу, бесхитростно перевязана красной ленточкой. — Я скоро.

Я сижу на диване. Ежедневник лежит на коленях непривычным грузом. У меня такое чувство, как будто я лезу в чужую тайну. Но я говорю себе: что бы ни находилось внутри, эту тетрадь вручил тебе твой муж.

Развязываю ленту и открываю где-то в середине. Фотография: мы с Беном, гораздо моложе, чем сейчас.

Я с силой захлопываю дневник. Нервно глажу переплет, пролистываю насквозь. Я вела его каждый день. Невозможно представить. Я уверена, это какая-то чудовищная ошибка, и все же ошибки нет. Вот она, правда — в зеркале наверху, в морщинистых руках, которые поглаживают сейчас дневник. Оказывается, я совсем не та, какой себя представляла, проснувшись утром.

Но кто же это был? Кто та женщина, что проснулась в незнакомой постели и думает только о том, как сбежать? Я закрываю глаза. Меня словно уносит поток. Не за что ухватиться. Потерянность.

Надо найти зацепку. Я изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь определенном, значительном. Столько лет. И ничего не осталось.

Дневник поможет мне понять, кто я на самом деле, но я не хочу открывать его. Не сейчас. Хочу немного посидеть просто так, без прошлого, точнее с прошлым, которое погрузилось в туман. Побыть в невесомости между возможным и реальным. Я боюсь узнать свое прошлое. Узнать, что у меня было и чего не было.

Входит Бен, ставит на столик поднос. Тосты, две чашки кофе, молочник.

— Все нормально? — спрашивает он.

Я киваю.

Он садится рядом. Уже выбритый, в брюках, рубашке и галстуке он больше не напоминает мне отца. Скорее работника банка или офиса. «А он ничего», — проносится мысль, но я гоню ее прочь.

— И что, так каждый день? — спрашиваю я.

Он берет тост, намазывает маслом.

— В целом да, — говорит он. — Хочешь? — я мотаю головой, он откусывает кусочек. — Обычно ты все помнишь, пока бодрствуешь. Но во время сна почти все забываешь. Кофе вкусный?

Я говорю, что очень. Он берет у меня дневник.

— Это вроде как твой дневник. Несколько лет назад у нас случился пожар, сгорело много фотографий, других вещей. Но кое-что сохранилось. — Он показывает на первую страницу: — Это твой диплом. И твоя фотография в день окончания учебы.

Я рассматриваю фотографию. Я на ней улыбаюсь, сияет солнце, на мне черный наряд вроде мантии и шапочка-треуголка с золотой тесьмой. Сзади меня, отвернувшись от камеры, стоит какой-то мужчина в костюме с галстуком.