В пустом классе я села на подоконник. Хорошо, что Маргарита Романовна осталась в столовой вместе со всеми и не могла сделать мне замечание. Я подышала на холодное стекло – получилось туманное облако. Можно нарисовать на нём снежинку, или дом, или половинку луны, похожую на банан. Но пока я думала, мой палец вывел… сердечко. Я была ни при чём, честное слово. Оно появилось само – ну вот как птица прилетает и садится на ветку. Как же мне надоели эти сердечки!

Раньше я не задумывалась, влюблён в меня кто-нибудь или нет. Мне хватало, что меня любят мама, папа, Анька… Хотя про Аньку я не очень уверена.

А что будет, когда я стану взрослой? Когда у меня вырастет грудь и испортится характер? Вот у Аньки есть Герман. Первого сентября он отвёл меня за руку в мой класс, а теперь они с Анькой везде ходят вместе и даже целуются, когда думают, что их никто не видит. Конечно, поцелуи – это ГАДОСТЬ. И всё-таки обидно думать, что никто не захочет с тобой целоваться. Или просто не дотянется, не допрыгнет… Побежит искать лестницу и пропадёт. А я так и буду стоять и ждать его где-нибудь под цветущей яблоней. На меня будут сыпаться белые лепестки, потом падать созревшие яблоки. Осенью меня завалит сухими листьями, а зимой заметёт снегом, и я превращусь в гигантский сугроб… Мне стало себя так жалко, что я чуть не разревелась. Хорошо, что пришла Маргарита Романовна и сказала, что сейчас будет самостоятельная по математике. Я даже обрадовалась. Лучше уж складывать цифры, чем думать, как всё может сложиться, когда я стану взрослой.

По дороге из школы я зашла в магазин и купила большую булку с изюмом. Вообще-то я собиралась принести её домой и съесть вместе с мамой и Анькой. Но булка оказалась такой мягкой и тёплой, что я не удержалась и отгрызла горбушку.

Я пообещала себе, что больше не съем ни кусочка. Главное – идти очень быстро. И тут я увидела кота. Большой снежный Котовик, с усами-веточками и длинным хвостом сидел возле горки. Одно ухо съехало вниз, второе вообще отвалилось. И глаз тоже куда-то пропал.

Починить его будет совсем нетрудно.

Я поправляла коту переднюю лапу и вдруг услышала Сонин голос:

– А чего это у него уши круглые, как у медведя? Ты что, не умеешь лепить треугольники?!

Соня швырнула рюкзак в сугроб и сняла варежки:

– Мы вчера с бабушкой чебуреки делали. Вот и уши должны быть такие же.

Я присмотрелась. То, что слепила я, было больше похоже на огромный пельмень. Коту повезло, что у Сони такая хозяйственная бабушка.

Вместе мы соорудили правильные чебуречные уши, собрали новые веточки для усов.

Соня нашла в рюкзаке мятую пачку «Ментос» и вытряхнула два круглых леденца.

– Левый глаз будет яблочный, а правый – лимонный.

Это был самый красивый в мире кот. С хитрой улыбкой и жёлто-зелёными глазами.

– Чего-то не хватает, – нахмурилась Соня. – Надо ему сделать сердце.

НЕ-Е-Е-Е-ЕТ. Только не это!

Я хотела сказать, что больше люблю бессердечных котов. Но Соня уже заметила на скамейке пакет с моей булкой.

– С изюмом?!

– Ага…

– Супер! – сказала Соня и разломила булку пополам.

Можно не сомневаться, маме с Аней даже кусочка не достанется. Хорошо, я хоть горбушку успела попробовать.

Мы выковыряли из булки изюмины и разложили их на снегу. На небольшое сердце точно хватит.

– Это будет Кот Всех Влюблённых, – торжественно сказала Соня. – Кот Валентин.

Я внимательно посмотрела на Соню. Может, ОНА знает ответ на вопрос, который последние дни вертелся у меня в голове?

– Скажи, в меня можно влюбиться?

– А почему нет? – Соня пожала плечами и сунула в рот кусок раскрошенной булки.

Похоже, она не сомневалась, что я могу кому-то понравиться. Мне стало чуточку легче.

– А как я смогу это понять?

– Ну-у-у… Если он на тебя смотрит…

– На меня ВСЕГДА смотрят.

– Значит, он смотрит так… по-особенному!

Соня подняла брови и сделала грустное лицо. А потом вздохнула. Точно как Ветка над закрытой банкой с горошком.

Я задумалась. Вот Вася Южик… Он подходит ко мне чаще других. Однажды спросил, боюсь ли я червяков. А в четверг поделился мятной жвачкой.

Конечно, все эти валентинки – просто ерунда. Но… я бы обрадовалась, если бы мне её подарили. Может, Южик влюбился в меня, просто сам об этом ещё не догадывается?

– Есть пять признаков любви. – Соня даже растопырила пальцы, чтобы я лучше запомнила. – Всё очень просто. Вот, слушай.

– Сонь, а если у него урчит в животе?.. Сильно-сильно. Мы перед физрой на скамейке рядом сидели, и я слышала. Это считается?

Соня задумчиво почесала нос.

– Конечно, когда сердце бьётся – круче. Но для начала и это неплохо.

Она отошла назад и оглядела меня с головы до ног, точно я была длиннющим и очень трудным примером, который надо скорее решить.

– Тебе нужен новый образ!

– Какой ещё образ? – не поняла я.

– Так в телевизоре говорят. Ну, там, сделать татуировку… Или волосы в другой цвет покрасить.

– А можно без татуировки? – испугалась я.

– Наверное, можно, – согласилась Соня. – Ты попроси Аньку, чтоб она тебе новую причёску сделала. А то он привык, что ты всегда с косичками ходишь.

Я воткнула последнюю изюмину в снежное пузо. Отличный у нас получился Котовик – и уши как надо, и сердце. Хорошо, что кондитеры в нашей булочной не жалеют изюма.

Соня отряхнула от снега промокший рюкзак. Потом подумала – и пристроила последний, малиновый леденец в середину изюмного сердца.

– Нужно его удивить, – решительно сказала она. – Чтоб он понял, какая ты обалденная. И влюбился уже окончательно!

Дома всё было по-прежнему, как вчера и позавчера. Мрачная Анька лежала, уткнувшись в подушку. Я ходила по комнате, топала, вздыхала. Даже уронила её любимые пилочки с ножницами, а она и не повернулась.

Надо сделать для Аньки что-то хорошее. Такое, чтобы она подобрела. Я долго не могла придумать ничего стоящего и вдруг вспомнила: кофе в постель! Недавно Анька смотрела кино про очень грустную девушку, и там этот способ сразу подействовал.