прямо, потом направо до Сломленного Дуба, от него налево и до ручья. За ручьём в самом сердце буковой рощицы и прятался домик Мудрой Мамундры. Старшие говорили, что она ушла из поселения сто лет назад, потому что другие мамундры мешали ей общаться с духами леса. И правда, думал Муи, малышня иногда такой шум поднимает, что себя не слышишь, не то что каких-то духов. Ведь они наверняка совсем тихие, бормочут себе под нос.

Вот только Сломленного Дуба чего-то не видно. И — ай! — под ногами вместо утоптанной земли какие-то палки и корни. Муи остановился и огляделся вокруг.

Зырк!

В ветвях ближайшего дерева зажглись два здоровенных жёлтых огонька. Муи застыл и в испуге уставился на них. Это ещё что за шуточки? Светляки, что ли?

Хлоп, хлоп!

Огоньки погасли, и тут же зажглись снова. Сомнений не оставалось: это не светляки. Это ГЛАЗА. И они МОРГАЮТ. Кто-то есть здесь, рядом с Муи, и этот кто-то наверняка хочет его съесть!

— Я тебя не боюсь! — крикнул Муи, прикрываясь пирогом, словно щитом.

— Ух! Ух! — восхитился Некто, продолжая сверкать глазищами.

— Я заблудился, — продолжал Муи, обращаясь скорее к самому себе, — надо было свернуть направо, а я, видимо, пошёл налево.

— У-ху, у-ху, — согласился Некто.

— Но это значит… — мамундрик опешил от внезапной догадки, — это значит, что я в Глубинном Лесу!

— Хо-хо, — сочувственно вздохнул Некто. Жёлтые огоньки снова мигнули и, наконец, погасли. Всё вокруг снова погрузилось в непроглядную тьму.

Глубинный Лес знают те, кому минуло десять вёсен; Муи не было еще и шести. Он никогда не заходил дальше хижины Мудрой Мамундры, да и то всего пару раз.

— Поверну обратно, — решил Муи, развернулся и… хрррясь! Кубарем покатился с горки, собирая по пути коленками и локтями колючки, шишки и сухие сучки.

— Ну и где я?!

Муи сидел на земле, потирая разодранные коленки и отчаянно стараясь не паниковать. Нет, не зря мама по семь раз на дню твердила, чтобы он её слушался! А он что? Сначала пирог съел, потом ночью не спал, а теперь вообще без спроса убежал в Глубинный Лес, будь он неладен! Ничего не вышло путного.

— Но я всего лишь хотел помочь, — горестно прошептал Муи, и горячие слёзы закапали с носа, обжигая свежие царапины.

— У-у-ууух… — сочувствующе протянуло Нечто и зажгло глаза-огоньки. Мамундрик быстро утёр глаза: не хватало ещё распускать нюни перед малознакомыми лесными чудищами. Света от глаз его незримого спутника хватило, чтобы понять: он сидит на полянке у подножия крутого склона. И думать нечего пытаться залезть обратно.

Но Муи и не хотелось никуда лезть. Ему хотелось спать. И погреться — у костра, например. А ещё лучше — у мамы в объятиях… Вот только в лесу нет мамы. Одна надежда на костёр.

Муи быстро собрал сухих веток для костра и сложил их шалашиком. А потом хлопнул себя по лбу:

— Эх я и чучело! Огонь-то добывать не умею!

Он много раз видел, как старшие мамундры разводят костёр, но никогда не пытался научиться этому сам. Однажды он спросил у старшего брата, Хеи, как это делается, и тот ответил:

— О, старшие владеют древней магией. Видишь, Папа бьёт лбами камни и что-то бормочет? Он произносит заклинание.

Отец действительно что-то сказал одними губами, и вдруг из камней полетели искры, а костёр загорелся. Что ж, надо попробовать.

— Жари-пари-бдыщ, — неуверенно произнес Муи и стукнул булыжники.

Никаких искр. Ничего.

— Трах-тарарах! — воскликнул он, повторяя столкновение.

Тьфу! Опять не то.

— Куньки-пуньки-брык! — рискнул Муи, но и на этот раз ничего не вышло. Видимо, в Глубинном Лесу эта древняя магия не работала.

Малыш бросил камни на землю и уныло опустился на траву.

— Придётся замерзать, — решил он, сам не зная, к кому обращается.

— Хо-хо, — возразил Некто, который, оказывается, всё это время молча наблюдал за ним из темноты. Муи даже рассердился: значит, этот кто-то его видит, а он его — нет? Он вскочил на ноги и в ярости закричал:

— Хватит хохокать! И ухухукать! А ну, покажись!

Некто молчал.

— Ага, струсил? — обрадовался Муи, — Струсил, ага!

— Уууух, — устало протянул Некто.

— А я тебя не боюсь! — продолжал хорохориться Муи. Но, не дождавшись ответа, развернул полотенце и отломил кусок от ещё на удивление тёплого и чарующе ароматного маминого пирога.

— У меня пирог есть. С голубикой. Мама пекла… Хочешь? — и Муи протянул ломтик лакомства туда, где, по его расчётам, прятался Некто.

— У-ху! — воскликнул тот и зажёг глаза-огоньки. Вот только на этот раз они не погасли, а прыгнули к Муи, прямиком в шалашик из веток… Раз-два-три, и в костре заплясало яркое, тёплое, весёлое пламя!

Огонь осветил поляну, и Муи стал жадно осматриваться в поисках своего спасителя. Но вокруг не было ни души. Только кусок пирога, отломленный в подарок незнакомцу, таинственным образом исчез.

Один на один

Ох, он проспал часов сто пятьдесят!

От ночного костра осталась одна зола, а от голубичного пирога — всего половина ломтика. Она сиротливо лежала на краешке бабулиного полотенца. Муи быстро с ней расправился, потому что, судя по всему, наступало время обеда, а он ещё даже не завтракал.

— Пора выбираться отсюда! — решительно заявил мамундрик, проглотив последний кусочек, — Вот только как это сделать…

Впрочем, Папа учил его, что мужчины-мамундры должны действовать, а не размышлять. Поэтому Муи встал, отряхнул крошки со штанишек и принялся карабкаться в гору, с которой так неудачно скатился вчера ночью.

— Ой! Скользко!

Трава после грозы была мокрая, а грязь — жидкая. Бух! Муи снова полетел вниз и звёздочкой растянулся на месте ночлега.

— Чепуха какая-то, — решил Муи и, не успев расстроиться, вскочил на ноги. Если эта горка такая упрямая, придётся пойти в обход.

И он двинулся вдоль