Ануша раздраженно прищелкнула языком, тем не менее размотала с шеи и накинула на голову вишневую полупрозрачную ткань, скрывая лицо до самого подбородка. Потом оперлась локтями о внутреннюю балюстраду и окинула взглядом раскинувшийся внизу дворик.

— Он там, — прошептала она.

Внизу, на краю сада, на персидский манер изобилующего ручьями, высокий большой angrezi разговаривал с незнакомым худощавым индусом. Его камердинером, без сомнения. Мужчина жестом показал на дверь.

— Он рассказывает, где находится комната омовений, — прошептала Парави из-за своей золотистой дупатты. — У тебя есть шанс проверить, действительно ли этот англичанин белокожий.

— Смешно и неприлично, — уловив тихий смешок Парави, надулась Ануша. — Кроме того, он меня совершенно не интересует. — На самом деле ее непонятно почему снедало жгучее любопытство. Мужчины скрылись в гостевых покоях, выходивших в сад. — Полагаю, мне лучше проследить, достаточно ли у них слуг и горячей воды.

Парави прислонилась округлым бедром к парапету, разглядывая стайку зеленых попугайчиков, что носились над ними с пронзительными криками.

— Интересно, может, он важная птица? Он же из компании, а они теперь властители мира, как говорит мой муж. Важнее самого короля, хоть и чеканят его профиль на своих монетах. Я вот думаю, может, его прислали к нам официальным представителем? Муж вчера и словом не обмолвился о его приезде.

Ануша оперлась локтями о парапет и заметила, что дядя явно благоволит своей третьей жене.

— А зачем у нас их представитель? Мы ведь почти ничем с ними не торгуем.

Незнакомец вновь появился из гостевых покоев.

— Мы удобно расположены для экспансии — mata[5]всегда так говорила. Хорошее стратегическое положение.

Мать рассказывала Ануше о многом. Кроме того, обе были начитанны, и брат матери — раджа — часто удовлетворял их любопытство.

— Хотя твой отец и не бывает здесь, он по-прежнему друг моего мужа, они переписываются. Он большой человек в компании, наверняка решил, что мы приобрели более значимый статус, который предписывает иметь своего представителя.

— Должно быть, действительно, что-то очень важное, коль скоро он потрудился о нас подумать, — отозвалась Ануша.

Отец ни разу не приезжал в Калатвах после того, как отослал в Индию свою двенадцатилетнюю дочь и ее мать, отказав им, по прибытии своей английской жены, от дома и вычеркнув из сердца.

Он присылал им деньги, но и только. Когда Ануша отказалась их тратить, дядя присовокупил эти деньги к ее приданому, заявив, что она глупая девчонка и отец поступил правильно, когда отослал их. Дескать, сэр Джордж человек чести и добрый друг Калатваха. Правда, последнее утверждение — мужской разговор — относилось к политике, а не любви, разбившей сердце ее матери, хотя та соглашалась со своим братом в том, что иного выбора не было.

Девушка знала, что отец переписывается с дядей, тот сообщал об этом, едва получал весточку. Последняя была год назад, когда умерла мать Ануши. Она не стала читать послание, как, впрочем, и все предыдущие. Завидев на конверте имя отца, отправила письмо в огонь и проследила, чтобы оно сгорело дотла.

Парави бросала на нее сочувствующие взгляды. Ануше это не нравилось. Кто смеет ее жалеть? Она же избалованная племянница самого раджи Калатваха, двадцати двух лет от роду, и наделена правом отвергнуть любое предложение руки и сердца! Все ее желания беспрекословно выполняются, она получает самые лучшие наряды и драгоценности, любых слуг! Что угодно!

«Кроме понимания, кто ты, — ворчливо звучал в ее в голове тихий голос, по какой-то причине всегда говоривший по-английски. — Кто и откуда, каково твое будущее. Все, кроме свободы».

— Angrezi идет принимать омовения. — Парави попятилась и вытянула шею, чтобы лучше видеть. — Какой прекрасный халат! И волосы длинные, когда расплетены, — добавила она. — Какая кожа! Цветом напоминает скакуна, которого муж послал махарадже Алтафуру по случаю окончания муссона. Они назвали коня Позолоченный.

— Наверняка он, подобно тому животному, столь же высокого мнения о себе, — заметила Ануша. — Но этот по крайней мере моется. Знаешь, сколькие из них этого не делают? Считают вредным для здоровья! Отец рассказывал, у них в Европе не принято мыть волосы, они натирают их пудрой, а моют только руки и лицо. По их мнению, вода вредна.

— Тьфу ты! Лучше погляди и скажи, что ты о нем думаешь. — Парави легонько толкнула ее. — Мне самой любопытно, но мужу не понравится, если я стану разглядывать angrezi без одежды.

«Он бы и меня отругал, узнай о таких намерениях», — на бегу размышляла Ануша. Она промчалась по узкой лестнице и коридору, не совсем уверенная, что хочет ближе подобраться к незнакомцу. Ею двигало отнюдь не желание привлечь внимание, даже несмотря на сладкую дрожь, вполне естественную женскую реакцию на мужское начало. Нет, дело совсем не в этом. Она не хотела, чтобы эти зеленые глаза изучали ее. Казалось, они видели слишком многое. В момент встречи между ней и незнакомцем возникло какое-то инстинктивное понимание. Возможно, и что-то еще, более древнее, некая аура.

Ануша оставила сандалии у двери и осторожно заглянула в комнату омовений. Англичанин уже обнажился и лежал лицом вниз на мраморном помосте, покрытом льняной простыней. На коже блестели капельки воды. Он упирался лбом в соединенные руки, а служанка Майя втирала ему в волосы смесь растертого нута, сока лайма и яичных желтков. Другая служанка, Савита, склонялась над его ногами, втирая масло и как следует массируя мышцы. С головы до пят прекрасный образец мужской красоты во всех ее проявлениях!

Кивнув девушкам молча продолжать работу, Ануша переступила порог. Шея англичанина была того же оттенка, что и лицо, и руки, сейчас полускрытые мокрыми волосами. Спина и плечи напоминали цветом белое золото. Ноги светлее, а ниже колен совсем белые с розоватым отливом. Четко просматривалась полоса, где застегивался ремень, а ягодицы совершенно белые.

Она заметила, что руки и ноги незнакомца покрыты жесткими волосками, более темными, чем его льняная шевелюра. Интересно, грудь тоже волосатая? Девушка слышала, что некоторые англичане волосатые, а спины и вовсе как звериные шкуры. Наверное, медвежьи. Она сморщила нос от отвращения, потом осознала, что стоит совсем рядом с помостом. Интересно, какова его кожа на ощупь?

Ануша потянулась за маслом, налила немного в ладони и положила руки ему на спину, прямо на лопатки. Ощутила, как напряглись его мускулы и он вздрогнул от прикосновения холодной жидкости. Потом снова расслабился, она медленно провела руками по всей спине до талии.

Девушка поняла, что светлая кожа на ощупь такая же, как и любая другая. А мускулы ее потрясли. Не то чтобы ей было с чем сравнивать. Никогда прежде она не прикасалась к обнаженному мужскому телу.

Майя принялась ополаскивать незнакомцу волосы, поливая над чашей из медного кувшина. Савита спустилась ниже и стала разминать пальцами его голени. Ануша застыла, не понимая, почему не хочет убирать руки с его спины. А продолжать мешало чувство неловкости и смущения от прикосновения к мужчине.