— Я не люблю работать в такой спешке, всегда стараюсь выполнять свою работу качественно и профессионально. На проверку вашей личности, Вера Васильевна, уйдет чуть меньше суток, кое какая информация уже есть. Надеюсь, у меня с вами не возникнет проблем, так, Вера Васильевна?

Пронзительные голубые глаза начальника службы безопасности впились в мое лицо, настойчиво исследуя, взгляд заскользил вниз по шее, на вырез платья, еще ниже, до обтянутых тканью бедер, и вернулся опять к лицу.

Он даже не предложил мне присесть, но представился, Морозов Глеб, так просто, без отчества, хотя сканировал он меня с замашками следователя по особо тяжким, или это называется взгляд профессионала? Что ж, спишем все на его тяжелую работу. Я вообще ни разу не удивлюсь, если здесь, в этом шикарном особняке, есть очень темный подвал и камера пыток. Вот меня туда, этот «милашка» Морозов Глеб отведет лично, если что-то пойдет не так.

— Проблем не возникнет, я вас уверяю, — отчеканила я, прилепив милую улыбку.

Ему на вид и сорока нет, хорошо сложен, цепкий взгляд, красивые глаза, такие голубые, как морозное небо января, четкий профиль, короткая стрижка. Снова взгляд на меня и легкая, какая-то пакостная, улыбка, не нравится мне это.

— Предупреждаю вас, Вера Васильевна, вы приехали сюда выполнять определенные обязанности, давайте не выходить за рамки, не проявлять инициативу и не строить иллюзий.

— Я вас не совсем понимаю? — непонимание в моих глазах отразилось так явно, что ухмылка с его лица исчезла, — Я прекрасно знаю функции и обязанности экономки, могу вас заверить, что по поводу закончившейся туалетной бумаги или средства для травли крыс я вас беспокоить не стану. Если возникнуть более глобальные проблемы, я непременно обращусь именно к вам.

Слушая всю мою тираду, начальник службы безопасности смягчился в лице и как-то по-хитрому улыбнулся.

— Ну, ну, я все понял, не надо так остро реагировать, вы можете идти, Вера, — и указал на дверь.

— Скот, — захлопнув дверь, пробубнила я. Наглый, уверенный скот, хотя, девочкам такие нравятся. Вояка, преданный пес своего хозяина. Но, кто знает, что у него внутри, такой и хозяину глотку перегрызет.

Обход особняка занял добрый час. Кричащее богатство, отнюдь не лишенное вкуса, радовало глаз. Столовая: красное дерево, хрусталь и стекло; гостиная: мрамор, стекло и снова хрусталь; цоколь: сауна, бильярдная, бассейн, небольшой кинотеатр. В блоке прислуги несколько спален, кладовая, с объяснением, где что лежит, сколько чего и куда необходимо, стратегические запасы на случай оккупации, ну это уже мысли вслух.

— Вера, я вас не сильно утомила? — Тамара Степановна тревожно посмотрела мне в глаза.

— Нет, что вы, я все запомнила и если тот мужчина, начальник службы безопасности, проверит мою родословную и она подойдёт для данного места, то я с удовольствием займусь этим большим хозяйством до вашего возвращения. Вам не о чем сильно переживать. — я старалась улыбаться и как можно мягче смотреть на милую женщину.

— А, вы про Глеба? Ой, Глебушка прекрасный мальчик, он так предан своему делу и Егору Ильичу.

Глебушка? Как мило. Глебушка мил, как бультерьер. Хватка, оскал, все при нем.

— Я понимаю, Тамара Степановна, безопасность — это очень важно, тем более я новый человек. Егор Ильич, это хозяин, я так понимаю? Когда можно будет и надо ли мне с ним знакомиться?

Мы как раз завершили обход, вернувшись в начальную точку, на огромную кухню. Тамара Степановна остановилась, опираясь рукой на столешницу.

— Вам плохо? Чем мне помочь? — я была встревожена, быстро нашла стакан, налила воды и протянула женщине.

— Спасибо, Вера, — она отпила глоток и поставила стакан обратно, — у меня обнаружили опухоль, неприятный диагноз, но что есть — то есть. Узнав об этом, Егор Ильич не стал ничего слушать, и вот я лечу в какую-то супер клинику делать супер операцию, вернусь ли, не знаю.

— Ну, что вы, Тамара Степановна, все непременно будет хорошо, — хотелось поддержать, приободрить, хоть как то, помочь, чем могу, но разве я могу что-то.

— Вот поэтому мы так быстро искали мне замену на первое время, а потом уже как сложится.

— Егор Ильич очень хороший человек, раз так заботится о вас.

— Да, хороший, но сложный, — женщина снова как-то задумалась, но быстро собралась и продолжила. — Он приедет завтра, и не только он, к вечеру приедет прислуга и повар, они знают, что и как делать, займут свои комнаты, вот тогда вас и представят, но это буду уже не я.

Глава 3

Вера

Стоять под горячими струями душа было приятно, мышцы расслаблялись, уходила усталость, но вернулась тревога, откуда она взялась, это я понять не могла, нет причин и предпосылок для неё.

Прокручивая прошлый вечер, невольно улыбнулась. Представление меня как новой экономки прошло почти торжественно. Начальник службы безопасности Глебушка собрал всех, кто был, в холле крыла для прислуги. Вручил мне мой же паспорт, произнёс речь на тему уважениям, гаркнул на своих парней из охраны, чтоб держали гениталии при себе, осмотрел меня с ног до головы холодным взглядом, мол, я за тобой слежу, и удалился, видимо, решать дела поважнее, чем какая-то там странная экономка.

Тамара Степановна уехала ещё раньше, я искренне желаю ей выздоровления. Две женщины — горничные, приходящие каждый день из соседнего посёлка, оказались вполне нормальными, платят им хорошо, работа не пыльная, хозяина почти не видели. Парни из охраны ушли вслед за боссом, повар— пожилой мужчина, занимался своим делом, иначе охрана останется голодная, а Глебушка злым. Ох, не хотелось бы мне такого врага, поэтому надо спрятать своё жало куда подальше и просто мило улыбаться. Вера умеет мило улыбаться.

Я практически не спала, ночь была лунной, я стояла у окна и вглядывалась в темноту, отчётливо был слышен вой волков, на этот вой лаяли собаки. И с волками, и с собаками я угадала. Я снова в тюрьме, она в моей голове, иллюзия свободы, я самонадеянно считала столько время, что могу спокойно и нормально жить, но нет, его нет рядом, а я все равно бегу и живу по его правилам.

Утро нового дня, горячий душ. Машинально провела рукой по животу, задев старые шрамы, и тут же одернула, не сейчас, не время для воспоминаний.

Быстро домылась и вышла, вытираясь на ходу. Я предельно собрана,