— А где ты гулял? И если не тяжело, расскажи с кем? — спросила она.

«Как может быть тяжело рассказывать?» — подумал я тогда, надо же просто говорить.

— С девочками…, — начал я и хотел дополнить «с мальчиками», но истерическим смехом засмеялись те двое, одинаково одетых, их мать ударила обоих сыновей по головам, одному кажется сильнее и смех прекратился.

Со временем я понял, что слово «гулял» в моём словаре и их, означало совсем разные понятия, у меня — играть, у них — заниматься сексом. Может быть лексикон их матери, любившей так называть свои похождения и так объяснявшей детям своё отсутствие.

После, ещё какое-то время отвечали ученики, а потом мы отправились домой, здание школы произвело на меня фурор, такого слова тогда не знал, в голове крутились только «великолепно», «красиво», «монстрски» — нравилось мне больше всего. Я представлял, как приду домой и сразу стану рисовать всё, что сегодня видел.

Я плёлся за мамой, помимо мыслей о школе я понимал, что стало холоднее.

Глава 2

Те дни мне вспоминаются серыми, как будто совершенно без красок, да и вся природа вокруг, кажется была словно обесцвеченной, чуть ли не монохромной. Листья с деревьев уже опали, но не желтели, а чернели на земле, некоторые в тоже время оставались зелёными, виднелась трава в изморози, тогда мне просто казалось, что так и нужно. Был всего лишь конец октября, а градусник показывал где-то минус пятнадцать, холодный ветер путался между домами, а в моих воспоминаниях всё будто покрыто каким-то мраком, правда всё траурное настроение совсем не отражалось на настроении детей в моём школьном классе.

Учиться в школе у меня получалось вполне хорошо, может быть даже лучше остальных, помню, что было скучновато — я уже умел делать всё, чему большую часть класса только учили, мой почерк был довольно красивым: настолько, что другие говорили, что за меня пишет мама. На самом же деле я просто переписывал раз по десять все свои задания от начала и до конца, пока не будет ни одной ошибки, и пока маму не устроит ещё и почерк. А когда я слышал что-то подобное, что писал не я — меня захватывала моя смешная детская ярость, которая могла вылиться даже в драку, так что насчёт поведения я прослыл довольно агрессивным, что изначально делало учителей в отношении меня, может быть, и излишне строгими. Новые учителя к слову, у нас бывали редко, в основном все предметы вела та молодая женщина с первого дня, когда мы все знакомились. Но иногда она болела и приходили другие, у которых уже было заочно составлено мнение о каждом из этих маленьких людей. Например, глупые как пробки, но с ангельской внешностью девочки, нравились им больше чем я, или дети вроде меня, которые уже успели встрять в какие-нибудь истории вроде драк или случайной поломки школьного имущества. Хотя если девочка была неопрятной, она тоже могла вызвать недовольство у заменяющего учителя только одной своей внешностью, а про тех, кого природа обделила обаятельностью можно вообще не говорить. Наверное, тогда я уже начал понимать, что казаться каким-то и проще и выгодней, чем на самом деле им быть. Но это так противно, вряд ли у меня получилось бы даже при желании.

Дни тянулись один за другим, теперь кажется, что каждый следующий день был серее предыдущего, а может так и было на самом деле, я постоянно слышал всё больше разговоров о том, что вскоре случится что-то страшное, я совершенно не понимал, что, а главное почему, но и моё настроение со временем портилось. И вот в одно привычно-серое и тёмное ноябрьское утро вода из нашего крана полилась почти коричневого цвета, мама сказала подождать, мол сейчас это пройдёт, но ничего не менялось, мне пришлось умыться из бутылки и отправиться в школу. Цвет воды не изменился ни к вечеру, ни на следующее утро. Тогда я ещё не понимал, что с этого и начнётся вся цепь событий, которые не утихают до сих пор, хотя раз я имею время всё это писать, а не только думать о сохранении своей жизни, то, наверное, стало получше.

Отец будто знал, что произойдёт и заранее купил очистительную систему, вода конечно стала течь куда более слабой струей, но, всё-таки, она была прозрачной и без запаха, нам ещё хватало этого для еды, и для мытья, которое теперь стало довольно странным: раньше я просто набирал ванну воды и сидел там с игрушками, даже не знаю сколько времени, теперь же у меня было несколько десятков секунд, чтобы намокнуть, потом намылить себя и быстро, как только я могу, всё смыть. Эти гигиенические рекорды я теперь ставил не каждый день, а максимум три дня в неделю, перед понедельником, по воскресеньям, было единственное гарантированное время для ванных процедур, в остальные дни мама оценивала степень моей грязности и уже после решала: мыться мне или нет. Меня, в принципе, устраивало.

Кто-то, к слову, был запасливей чем мой отец и наставил этих очистительных приборов где только мог, а теперь получал солидные деньги за обычную воду, так как даже в магазинах она перестала быть доступным и дешевым товаром.

Первое время все говорили о том, что это просто устарела система водоснабжения, что подобное происходит только на нашей улице, потом оказывалось, что это только в нашем квартале, со временем появлялись слухи (времени проходило не много), что это болезнь нашего города, а везде в остальном мире всё в порядке, но массовые сообщения в интернете говорили совсем не о том, о чем вещали общественные средства массовой информации. День за днём, одно видео за другим, один за текст за другим, рассказывали о проблемах с водой, как у нас в Германии, во Франции, в общем по всей Европе, тоже самое касалось и аномальных, не проходящих морозов.

В один день, придя в школу, я заметил, что одноклассников стало меньше, наверное это болезни, или может быть они поехали в отпуск. Вариантов множество, на самом деле семья одного мальчика, с которым я почти не общался, некоторых одноклассников я даже не помнил, как зовут, не помню кстати и сейчас; в общем, его семья переехала жить в Южную Америку, как выяснилось немного позже. В скором времени туда и в Африку поедут жить очень многие люди, не смотря на высокий уровень бедности в тех странах, в семь лет я не знал о положении в их