— А что тебя смущает? Съездишь на Байкал, отдохнёшь…

— Вот кабы всё случилось летом! Но в проруби я купаться не любитель, а туристов там постоянно пруд пруди, — ворчливо заметила я и добила: — Об отдыхе вообще речи не идёт — это гимназия!

— И что? — не понял начальник.

— Там всё замешано на словеске, — зло просветила я. — Там даже зелья варятся на основе заклинаний! Это кошмарно, это ужасно… Это издевательство, в конце концов.

— Да вари ты, как привыкла, не выгонит тебя никто, особенно с мамой-учительницей! — фыркнул Антон Васильевич и заметил: — Шла бы ты домой, а то ты ещё не приступила, а у тебя уже крыша от этого задания едет.

И я пошла, потому что исправить уже ничего не могла.

* * *

Дома меня ждал радостный Бардак, который ещё не знал, что ему мангадхай[5] пойми насколько придётся остаться без хозяйки. В такие моменты я понимала, насколько зря переехала в собственную квартиру — лабрадора придётся перевозить к родителям. О чём я тут же и поспешила им сообщить.

Плиты сейчас нагревались быстро — не то, что раньше. Я сыпанула на стеклокерамику порошок, назвала адрес и тут же увидела удивлённое лицо отца — мать опять свалила на него готовку.

— Лидуська, привет! А ты чего не по телефону?

— Да по привычке, — невинно моргнула я, не став выговаривать, что волшебники не используют технические изобретения чномсов.[6] Что плиту тоже не мы придумали, мне не мешало, а вот что телефон неизвестно где зарыт — очень. — Пап, вы к себе Бардака не возьмёте?

— Не знаю, не знаю, — покачал головой отец и попробовал что-то из кастрюли на соседней плите. — У нас и своего хватает!

Шутка, повторённая дважды, становится смешнее — в моей семье в это свято верили все, кроме меня. Мысль о том, что зря я от родителей съезжала как ветром сдуло.

— Тогда моим Бардаком меньше, моим Бардаком больше — какая разница?

— А надолго?

— На полгода.

Папа аж подавился тем, что он уже не пробовал — бессовестно уплетал перед ужином, пока мама не видит. А может, он и не готовил…

— Ты куда это настолько?

— В Ольхонскую гимназию, — мрачно буркнула я, ожидая шутку про моё образование. Однако отец лишь радостно воскликнул:

— Я так и знал, что там замешаны зелья! — и умял что-то из кастрюли, стоящей на другой конфорке.

На часах, которые я сначала вниманием обделила, было уже почти девять. Точно, он не готовит — он уничтожает то, что мама в холодильник прибрать не успела. И только после этого прозрения меня накрыло следующее, более важное:

— Стоп, какие-такие зелья?

— Вот какие — не знаю. Но раз тебя туда отправляют, значит, дело явно в зельях, — с гордостью сказал отец. — Потому что когда кто-то больше полусотни лет убивает людей, то либо у него проблемы с психикой, либо он варит зелье. А поскольку обычные люди вряд ли способны заниматься столь трудозатратными делишками так долго…

…значит, один другого лупит по голове и передаёт проблемы с психикой по наследству. Потому что люди, пускающие других людей на зелья, не очень-то душевно здоровы.

— Может, нежить или зверьё какое? — с сомнением предположила я.

— Лидуська, кто из нас в маглиции работает — ты или я? Я, кажется, о деле знаю больше, чем ты!

Не спорю. Чихала я на это дело.

— И те и другие за собой следы заметать не станут, — назидательно продолжил папа. — А у каждого вида — или почти у каждого — весьма характерные следы. Тут же тела целенькие-красивенькие.

— Скажешь тоже, целенькие, — покачала я головой. — Они все с лестницы навернулись, если мне память не изменяет. Чего тут целенького-то…

— С одной и той же или с разных? — с энтузиазмом поинтересовался отец.

Вот зачем я ему вообще заикнулась про это дело? Отмазалась бы повышенной сверхсекретной секретностью, и без вопросов.

— Пап, я не в курсе, вроде с разных.

— Не убивает так ни нежить, ни зверьё, ни проклятье — поверь специалисту!

Я не стала уточнять, что специалистом в этом вопросе был даже не мой дедушка, а его. И что мой отец сам специалист по зельям, как и я. Всё равно он такие несущественные мелочи пропустит мимо ушей. А раз туда всю контору не гоняли со следственными мероприятиями, значит, другие более специализированные специалисты допустили, что, может, виной всему и проклятье. И забили.

Правда, Саша, видать, нашёл нестыковку, поэтому и полез разбираться. Но он тоже не по полтергейстам работал. Из духа противоречия я бы сейчас решила, что там действительно шалит нечисть или нежить, но вовремя вспомнила, что коллега-то со своим разрядом по плаванию вряд ли сам утонул. Хотя чем Байкал не шутит…

— Ладно, я тебя поняла. Ты лучше скажи, собаку мою возьмёте? — строго закончила я тему.

— Да куда ж мы денемся? Не маяться же ему по чужим людям, если хозяйка на месте не сидит.

— Спасибо, — поблагодарила я и отключилась. И так по больной мозоли прошёлся. Не хватало мне, чтоб он из меня выпытал все подробности и узнал, что я там школьницей прикидываться буду. Папа со смеху бы помер.

В форме своей специальности я смотрелась намного хуже, чем предполагала. Нет, конечно, и ножки в коротенькой плиссированной юбочке выглядели соблазнительно, и по фигуре всё сидело отлично… Но если в своей повседневной строгой одежде я ещё тянула на о-о-о-о-очень молодую женщину, то с таким прикидом от печати «малолетка» мне было не отделаться.

Посему настроение портилось, зеркала и вовсе вызывали приступ неконтролируемой агрессии. Я и так считалась дамой не спокойной, а тут… Спасибо, на пароме разглядывать себя можно было разве что в байкальской воде, но она мало что отражала — лишь блестела, рассекаемая судном.

— Соня, — подошла я к своей напарнице. — А ты уже придумала, почему решила перевести меня из школы на последнем году обучения и перебраться в глушь?

— Мы едем в элитную гимназию, ау, — с усмешкой напомнила компаньонка.

— Ты, главное, этого в Иркутской школе не ляпни, — ехидно предупредила я. Мы все эту гимназию страшно «любили» и считали просто дешёвыми понтовщиками — столько лет была сарай-сараем, куда ехали все, кого в Иркутскую не взяли, и вдруг сменили директора, и сразу элитная!

— Да я-то знаю, моя Лидка так же говорит. Только эти причин особо не спрашивали. Я сказала, что с бывшим разошлась — им хватило по уши.

— А давай, я ещё буду сложным ребёнком? — предложила я хитро. Уж очень хотелось кому-нибудь отомстить за свою участь.