Сезар удивлённо смотрел на меня своими крупными голубыми глазами. Сезар был мужиком, который разменял уже четвёртый десяток, да и он, будучи выходцем с Медвежьего Острова, не привык к таким ярким проявлениям эмоций. Год назад он отбыл в Сурию с моим личным поручением, которое можно было возложить только на него, а потому я ждал исполнения и результатов как никто другой.

- Вадим, имей совесть, ты как никак посадник. Спину сорвёшь – смеяться не будешь.

Он был прав, и я быстро опустил бородача на землю, за что сразу получил искренне «спасибо» от своих мышц.

- Не тяни, рассказывай всё.

- Уверен? Тут люди всё-таки.

- А ты не ори и будет у нас всё в порядке.

- Тогда слушай сюда, господин посадник. – послышался голос с нижней палубы.

Слова принадлежали самому разговорчивому офицеру «Кабаньей Армии» и по совместительству самому большому любителю драгоценных побрякушек во всём Новом Свете – Бернду. Естественно, я никак не мог отправить на важное дело одного Сезара, который при переговорах полагался не на ум и словарный запас, а на сталь своего топора и крепость собственных кулаков. Потому-то целых два офицера были отправлены в Сурию для выполнения всего лишь одного, но крайне важного дела.

- Наш бородатый товарищ, не в обиду, Сезар, не расскажет всей той плеяды приключений, которую нам пришлось преодолеть для твоего задания. – растянулся в улыбке ларингиец, - Дела любовные, как говорится, требуют больших жертв.

Я окинул офицера испепеляющим взглядом, который мог выжечь не то, что человека, а целый древлянский город. Однако же, любитель серебра и злата был прав. Дело, по которому им пришлось «куковать» в Сурии заключался в том, что им было необходимо достичь – это сосватать одну сурскую красавицу за мою персону. Да, спустя больше, чем десять лет, мне всё же пришлось согласится с советом Фабриса и отыскать себе жену. Всё-таки, теперь я был не простым вольным наёмником и даже не рядовым дворянином, а целым наместником колонии в Новом Свете, пусть и несколько ограниченным в действиях Могутой.

Как же так произошло, что один из самых известнейших полководцев Старого Света был готов отдать своё сердце пусть и прекрасной, но девушке? Два года назад мне пришлось самолично приплыть в Ратиборск по приказу царя. Тогда он от меня требовал дать личный отчёт о делах в колонии и сложившейся там после падения империи геополитической ситуации. Тогда-то в столице, на царском приёме после отчёта, я и пересёкся с семейством Брокивечей. До встречи я лишь только слышал о них и надо было сказать, что семейство было сильным и уже давно укрепилось в Сурии. Род был известен тем, что владели большими землями, на которых обширно развивалось производство мёда и медовых напитков, бился пушной зверь, велось кожевенной ремесло, валка леса, который позже пускался на производство флота, да и свечи, известные во всём мире, также производились на землях Брокивечей. Самим семейством руководил Борис – человек живого ума и лихой удали. Он был одним из самых важных и богатых людей во всей Сурии, унаследовавший обширные земли от своего деда и сумевший их преумножить в три раза. По меркам Ларингии он вовсе мог бы претендовать на титул герцога, но Борис был человеком умным, а потому не смел противостоять всё более и более набиравшему силы царю. Отец семейства всегда держал руку на пульсе, а потому сначала помог сурскому царю Владиславу сокрушить мятеж «Пятибоярщины», после чего направил значительные средства на освоение Лагрики. Пожалуй, если внимательно покопаться в его казне, то вполне себе можно было отыскать столько золота, что можно было бы с лёгкостью обрушить экономику нескольких небольших стран Старого Света.

Вот этот Борис и стал причиной моей встречи с его прекрасной дочерью Нежаной, которую он просто и ласково звал «Нежей». Девушка была прекрасна: длинные, заплетённые в пышную косу пшеничные волосы, статная высокая фигура, не обделённая прекрасными формами, большие чувственные глаза, цвета чистого неба, и голос, которому могли бы позавидовать даже самые сладкоголосые певчие птицы. Для замужества в Сурии она бы уже считалась весьма старой – целых двадцать лет отроду. Однако же, возраст шёл ей только на пользу, ведь многие девушки раскрываются в своей красоте как раз к годам шестнадцати-двадцати. Борис держал свою девушку для выгодного замужества, ведь пока что боги даровали ему всего одну дочь, которая и станет в будущем наследницей его земель.

Когда мы встретились с девушкой на приёме, то я сразу же выявил её из толпы придворных дам. Виной тому была традиция сурских замужних дам, которые летом покрывали свои головы металлическими обручами, материал которых указывал на статус женщины и её семьи. Нежа же на голове, не имела ничего кроме своих прекрасных волос, а потому-то сразу положил на неё глаз, чуть ли не весь царский приём, не спуская с неё взгляда. Естественно, мой пристальный взгляд не остался не замеченным, а потому к концу встречи ко мне подошёл сам Борис, прекрасно знавший о моём титуле и занимаемой должности.

Разговор вышел приятным. Мы выдали друг другу целую вереницу лестных слов, прославляя прекрасные экономические знания и восславляя ратные навыки. Он познакомил меня со своей дочерью, которая кротко ожидала окончания беседы двух мужчин. Однако же, хоть она и пыталась выдать себя за скромницу, но я отчётливо ощущал на себе её цепкий взгляд больших голубых глаз. Девушка определённо была не так проста, да и отец её бы не оставлял всё своё великолепное наследие простой девушке, ведь у него был ещё и брат. Также на поясе у девушки я заметил обычны сурский кинжал и был уверен, что она имеет им обращаться.

Однако же, тот разговор был лишь прилюдией. Брокивеч никак не мог просто предложить мне свою дочь. Причина крылась в сурской традиции, ведь для большинства суров я до сих пор оставался чужеземцем. Отношение не