Ещё километра через 3–4, в тот момент, когда как раз пела в молодости горячо им любимая «Агата Кристи»,

По небу ангелы летят,

В канаве дьяволы ползут,

И те, и эти говорят -

Ты нам не враг, ты нам не друг.

— всё больше нарастающее шипение полностью забило весь эфир. Иван попытался отловить радиоволну, потыкал кнопки настройки — ничего не вышло. Тогда он убавил звук, но полностью выключать его не стал — пусть хоть так, чем в полной тишине ехать.

Дорога за все те многие десятки раз, сколько он по ней ездил, была знакома до каждого поворота, каждого подъёма и спуска, каждой ямы и дерева. Смотреть было не на что даже днём, а сейчас и подавно — не видать же ни черта! Видно было только монотонный, освещённый пыльно-песочный кусок перед машиной метров на сто вперёд, на котором менялся лишь узор из ям и ухабов, да ближайший к дороге ряд деревьев справа просвечивался едва, а уже чуть дальше — края света от фар растворялись в темноте ночи. Будто и нет ничего сейчас здесь: ни машины, ни человека, ни шипящего затерявшегося радио внутри несущейся коробчонки из железа. Только ночь и тишина.

Тут вдруг… Иван понял, что ничего не слышит. Шипение из радио исчезло.

Вместо него где-то на границе слуха, здорово забиваемого шумом едущей по дороге машины, камней, порой ударяющих по днищу и прочей сопутствующей ситуации фоновой требухи, из динамиков раздавался еле внятный треск. Магнитола исправно пыталась выполнять свою функцию — отлавливала, что могла, в эфире и передавала дальше — в салон авто.

Звук очень сильно что-то напоминал, что-то из жизни, часто видимое и слышимое, но настолько банальное, что и внимания на себя не берущее никогда. Потому-то сейчас, когда его было только слышно, но не видно — сообразить о природе его происхождения — никак не получалось. И от всего этого внутри снова стало неприятно, как немного перед этим — с перевёрнутым указателем.

Непонятный треск этот постепенно нарастал, причём качество звука будто мигом вычистилось — никаких обычных для загородной местности эфирных радиошумов и гулов, а треск — вот он, слышен, и чем громче, тем более… осязаемый, что ли. Иван всё никак не мог понять — на что же он похож, этот звук?

Уже минут через десять езды с таким фоном стало совсем не смешно. Это всё бесило, и весьма. Иван и не обратил внимания, как вдруг, можно сказать ни с чего, изменился в настроении — начал кривить губы, с бешенством поглядывая на магнитолу, злобно что-то ворчать. Но почему-то не выключал её. Ехал, бесился, злился. Затем, также как-то будто само собой разумеющееся, не раздумывая, начал сперва постукивать ребром ладони по рулю… Будто чтобы самому отвлечься, или уши свои отвлечь от трескотни этой…

…Ну а чуть погодя уже и просто с остервенением бить. По рулю, по приборной панели. Этого было мало, и он, всё также — не останавливая движения, давя на газ, принялся включать и выключать рычаги омывателя стекла и поворотников, и опять всё с той же глупой злобой и какой-то дикой энергией тыкать подряд все кнопки на магнитоле, при этом будто специально игнорируя основную — выключения её питания. Через какое-то время он будто очухался, словно увидев самого себя со стороны. Бредятина какая, уймись! Приоткрыл окно, чтобы освежиться и взбодриться, отделаться от этого наваждения, но… шум едущей машины и ветра, обдувающего её, запахи леса, ночная прохлада — всё, что он так жаждал услышать, в салон машины почему-то не проникли. Будто там, за бортом, всё застыло. Умерло.

Треск не стал ничуть не меньше. Ничуть.

Но — хотя бы мысли в голову вернулись, и понимание происходящего с ним маразма. Устал, видимо, за день. Вот это дал, вот это срыв! Кому расскажи, не поверят, да и рассказывать-то стыдно ведь будет! Скорей бы доехать до дому и на боковую. И всё будет хо-ро-шо.

«Надо. Просто. Выключить. Магнитолу», — спокойно и как-то отрешённо, почти по слогам, подумал про себя он, дотянулся пальцем до большой кнопки POWER, нажал её, как всегда и делал, как и положено по инструкции, и стал держать. 5-10 секунд подожди. Ща всё будет. Ща ты у меня заткнёшься.

Из-за вонючей этой сраной магнитолы!!! оН сЛишКоМ ПозДНо уВидЕЛ! …Очередной мостик из бетонных труб над очередным несуществующим лесным ручьём, не особо старательно и глубоко когда-то давным-давно уложенный в землю рабочими, и оттого сильнее, чем другие, выпирающий из дороги. А за мостом, ко всему прочему дорога поворачивала градусов под 45, смотри не прозевай, тупица! Обычно он всегда перед ним заранее оттормаживался, перекатывался через, и ехал себе дальше, снова набирая скорость.

Но не сейчас.

Машина на скорости подпрыгнула на неровности, он скакнул задницей на сиденье, лязгнули зубы, от души так долбанула подвеска. «Твою ж мать, сссука…». Палец, естественно, соскользнул с кнопки выключения питания, которую он до этого так и держал нажатой… минуту, если не больше.

Магнитола трещала. Хорошо, отчётливо, качественно так. На что же похож этот звук?! Сейчас его волновал только этот вопрос, и больше уже ничего. Иван снова с ненавистью уставился на неё, сбросив скорость до 30 километров и почти уже не обращая внимания на дорогу впереди. Магнитола была под автомобильными часами. На часах было 11:14.

***

Даже не зрением сперва, а каким-то невесть откуда всплывшим шестым чувством, где-то на пределе осознания Иван сперва лишь почувствовал, потом только увидел. Впереди справа, как раз там, где заканчивалась освещённая фарами зона, в еле различимых очертаниях придорожных сосен что-то двигалось.

Совсем не согласованное со всем остальным вокруг, не подмеряющееся ни под скорость машины, ни под колыхание ветвей деревьев от ветра (какого ветра, он же открывал окно, там тихо и ни дуновения!), ни под что-либо ещё иное, что вообще хоть как-то двигалось или шевелилось в этот момент в этом месте. Что это там, или кто — Ивану было непонятно. Непонятно и дико как-то даже. Слишком много загадок ты тут перед собой имеешь, паря, тебе не кажется?!

Оно просто двигалось, причём параллельно движению машины и в ту же сторону, только не по дороге, а где-то в канаве возле неё, по кромке леса. Не исчезало из поля зрения и не появлялось крупнее и отчётливей, чтобы можно было увидеть и разглядеть. Где-то на краешке.

Магнитола трещала. Но была уже совсем неважной.

Сильно и не