И как-то совсем не удивился тому, что ситуация не изменилась. Будто чего-то подобного он и ожидал. Машина разогналась до 80 километров в час — скорость почти максимальная для такой дороги, но он всё также ничего не видел, и всё также не догонял это нечто непонятное даже через пять (или пятнадцать? Или полчаса?) минут такой бешеной своей езды, что само по себе было бредом. Качество дороги и забота о подвеске машины его уже не волновали. «Тойоту» трясло нещадно, подкидывало, в салоне вдруг что-то загремело, но — неважно, мать твою! Он, почти не отрывая взгляда от этого чёртового еле заметного мельтешения справа перед собой, давил на педаль газа, подруливая в несильных поворотах и на особо крупных ямках.

Нет, он не паниковал. Он вообще не понимал, из-за чего тут впадать в панику. Как и не понимал, что он делает. Сейчас цель была простая — догнать. Догнать Это, едущее перед ним, увидеть и понять — кто там, что там, и что за игры этот кто-то тут с ним затеял. Как в заправской компьютерной гонке, Ваня намертво вцепился обеими руками в руль, прижался к нему лицом и продолжал давить на гашетку, не отрывая взгляда от заветной точки. И не зря.

Наконец-то на чёрном безликом полотне ночного леса стал вырисовываться силуэт, вполне даже отчётливо. У него получилось, догоняет! Догоняет мерзавца! Догоняет… Только вот… всё ж таки зря. Зря это он затеял, пролетела в башке снова запоздалая мыслишка. Он и не разглядел-то толком ничего ещё, но просто понял вдруг — не надо ему этого видеть. Не надо и гнаться за этим. И вообще он не должен был быть здесь.

Где это — здесь? Только так ты до дому доедешь, умник. Только ЗДЕСЬ.

Нее… Здесь — это не «здесь в лесу на дороге», я про «здесь» СОВСЕМ В ДРУГОМ СМЫСЛЕ. Одновременно с этой мыслью внутри его всего обдало холодом. Иван отпустил газ, сбросив скорость до 50 километров в час, показывая всем своим видом и действиями… Кому? Себе? …Показывая, что — чёрт с ним, кого он там догоняет, плевать, неважно! Передумал. Ты меня не трогаешь, я тебя не трогаю.

Но было уже поздно.

Силуэт теперь неумолимо приближался. Пусть он и скорость сбросил, и опять же ПО ИДЕЕ должен был отстать от того… Но нет. Неумолимо и так же монотонно, как и двигался до этого, но далеко, когда был ещё невидим ему, и скорее чувствовался, чем виделся. Это был какой-то бред, просто ТВОЮ МАТЬ неописуемый бред сумасшедшего!

По обочине дороги в ту же сторону — в сторону его деревни, двигался, летел… плыл…

Ну, человек. Человек по обочине идёт, ну пусть бежит слегка. Чего ты напугался, дурачина? Хочешь — остановись и подвези.

Было приятно и успокоительно так думать, первые секунд десять, до ближайшего рассмотрения. Всё легко и просто объяснимо, едем дальше. Если бы.

Но. Это. НеЧеловек.

Мыслями Иван даже не осознал увиденного образа, не обдумывал его до мелочей, и не думал даже оценивать, как сделал бы в другой ситуации. Тот просто, будто сфотографированный, отложился в мозгу одним из кадров плёнки. Едем дальше.

Деревянный человечек на шарнирах. Ага.

В голове будто какая тара с машинным маслом опрокинулась. Это типа где-нибудь на СТО стоишь ты рядом с такой бочкой, видишь всю её жуткую грязищу, мерзость и неотвратимость, стоит только нечаянно задеть или, ещё хуже, опрокинуть на себя. И думаешь — «Ну, надо подальше держаться, и всё будет тип-топ». И всё ж таки на секунду потом забываешься, и неуклюже толкаешь ногой, коленом, уделываешься мгновенно весь, штанины пропитываются вонючей жижой, ботинки хлюпают, пока ты топчешься на месте, и стоишь ты такой весь охреневший, и запах, запах… И мысль: «Ну ведь хотел же не вляпаться в это, ну как так вышло-то?!»

Вот так и здесь. Засунул бошку, любопытство не смог умерить своё, выскребайся теперь.

…А ты чего ждал увидеть?! Инопланетянина? Вражеского шпиона на лыжах?

Иван ничего не понимал. Иван не хотел понимать. Иван вообще просто уставился, выпучив глаза, вперёд, Туда. Губы его сжались, подбородок искривился в напряжении, мышцы шеи, он сам чувствовал это — напряглись до судороги, глаза мигом начало резать, будто соли насыпали. Что он должен сейчас подумать про всё происходящее, что должен сделать? Ничего ведь ещё не произошло, правда же? Он просто что-то увидел. Да. Кто-то шутит так, наверное, посреди ночи. Чья-то тупая шутка. Иван был человеком скептическим к таким вещам, и в жизни своей всяких разных ужастиков успел пересмотреть, и всегда это было со скучающим видом — «Ух как страшно снято, я ща обделаюсь со страху. Пойду вот только сперва ещё попкорна в тарелку досыплю».

Типа пряничного человечка с американских картинок? Не то, не совсем. Такой же плоский и с одним глазом, положенным на одну свою сторону, это да, но только — ещё более плоский. Более, менее — какая, мать твою, разница?!

Но большой. Такой сам тебя сожрёт, скорее.

Как куклы в каких-нибудь простеньких самодельных передвижных театрах с ширмой из чего попало на масленичной ярмарке. Да-да, именно на них это и было похоже более всего. В коленях и локтях его были проделаны дырки и сделаны шарниры, всё чин по чину, поэтому части фигуры двигались, как и положено живому телу при беге. Только двигались они чересчур размеренно, без эмоций, этак будто бы в невесомости находились сейчас. На поверхности Луны. Да ведь только машина-то ехала совсем не так и не по Луне, громыхала на кочках, шумела двигателем то тише, то громче, послушная давлению на педаль газа, и деревья за окном пролетали ровно также синхронно с ней!

А человечек этот — будто вырванный из другой реальности и наложенный на эту, полулетел над землёй вообще сам по себе. Размеров его Иван понять не мог, так как Это было всё же подальше впереди машины, но уж точно всяко выше его «Тойоты». Он специально стал менять скорость — резко разогнался до девяноста минуты на три, сбросил до двадцати, опять разогнался, пытаясь догнать и обогнать этот сраный пряник и посмотреть на него сбоку, но теперь у него снова ничего не получалось! Это продолжало всё также лететь невдалеке впереди. Видно, можно любоваться, и не более. Будто надсмехаясь. Будто оно само решало, где ему быть, вблизи или подальше, дать себя догнать или нет.

«Сволота ты такая, какого